Вперед в прошлое! (СИ)

— И еще надо срочно переговорить с тетей Ирой. Устрой нам семейный ужин, встречу потерявшихся сестер.

— Зачем тебе она?

— Я знаю, как заработать денег. Вариант беспроигрышный, гарантирую.

— Интересно, — бабушка села за стол, подперев голову руками, — и в чем же он?

Я начал издалека.

— У нас есть огромное преимущество: мы живем на юге. Тут растут абрикосы, персики, груши… Инжир — так вообще золотое дно! И хурма, которая осенью дешевле грибов. А есть северные города, где ничего этого нет. Большие северные города. Например, Москва. Сколько там живет миллионов? — бабушка широко распахнула глаза, и я зашептал:

— Девять, ба. Ты только представь: девять миллионов людей, которые хотят свежих фруктов! А у нас в стране все развалилось, снабжение хреновое, если кто туда что-то и возит, то челноки малыми партиями. Тетя Ира — проводник, у нее куча знакомых проводников. Это золотое дно, ба! Абрикосы пойдут — мы в золоте купаться будем.

Сперва мой энтузиазм передался ей, ее глаза заблестели. Потом она тряхнула головой и возразила:

— Кто это будет делать? Кто — ящики таскать? Ирка не успевает, у них там стоянка часов пять. К тому же опасно. Ты не представляешь, как грабят торговцев! Клофелинщики всякие к тому же.

Я встал посреди комнаты и раскинул руки.

— Посмотри на меня. Представь, что ты — бандит. Подумаешь ли ты, что у этого сопляка карманы набиты деньгами? Нет! Меня никто не тронет!

Бабушка молчала, кусая губы. А я был уверен, что все получится. В прошлой жизни был у меня говорливый приятель из Крыма, который в девяностые возил овощи и фрукты в Москву и нехило поднялся, машину и две квартиры купил. Он даже точки сдал, где стоял и торговал!

Так почему не воспользоваться своим преимуществом — знаниями?!

Глава 21 Пойдем в подвал?

Вчера вечером бабе Вале позвонила моя классная руководительница. Я догадывался зачем: «А где Павлик? Что это он прогуливает? Или, может, заболел?»

Мать к телефону не подошла, потому ответил я. Так и оказалось: «А где Павлик?» Пришлось ей рассказывать, что-де у меня проблемы в семье, завтра все объясню.

А завтра — суббота.

Мне было чертовски обидно учиться по субботам. И, как назло, когда я выпустился, на следующий же год школу перевели на пятидневку — будто бы в прошлой жизни судьба специально надо мной издевалась. Что ж, я вернулся, чтобы прогнуть обстоятельства под себя. С шестидневкой вряд ли выйдет, а с людьми — должно.

В принципе, все получалось — думал я, топая в школу пешком. У меня была пачка клееных автобусных билетов, но хотелось окунуться в весну и тепло. Тем более скоро лето. Прекрасное длинное лето, полное приключений и новых свершений. И море. И крабы между камнями. И спелая черешня в саду. И абрикосы с румяными боками…

Прерывая поток мыслей, прокатился мимо автобус, покачивая гармошкой. Стоящий у двери гопник Каюк, которого я почти приручил, ткнулся мордой в стекло, нос его расплющило в пятак. Я сделал вид, что мне смешно.

…И люди. Те, кто раньше казался средоточием порока, теперь виделись слабыми и несчастными. Вот взять Каюка. Мать пьет и бьет, отец пьет и бьет. Наверное, до пяти лет он думал, что его зовут Заткнись. С чего ему быть нормальным?

А если бы он родился в хорошей семье, был бы, как Илья, или как Димоны.

Кажется, я только сейчас полностью вписался в новую реальность, перестал приглядываться и принюхиваться, ждать, что в любой момент мир может схлопнуться.

На душе было легко и радостно. Не давил больше груз невысказанных слов — мы с мамой более-менее поладили, и оказалось, что у этого Железного Дровосека есть сердце. Борька, как лев, получил храбрость. Наташка — ум. А я наконец вернулся домой, правда, без Тотошки.

Теперь нужно купить украденное отцом, чтобы все, и мама в том числе, поняли: без него лучше, чем с ним. Да и ему без нас будет лучше, лишь бы нам не гадил.

Недалеко от ворот, ведущих в школьный двор, сидел на корточках Каюк с папиросой в зубах и гладил котенка — такого же тощего, замызганного, с закисшими глазами.

— Хрю, — гаркнул я.

Каюк вздрогнул, глянул недобро, потом до него дошло, почему именно «хрю» — из-за пятака в автобусе, и он заржал. Чувство юмора есть, сложные ассоциативные ряды выстраивает — значит, еще не до конца мозги высушил.

— Как тебя на самом деле зовут? — поинтересовался я. — А то Каюк мне не нравится.

— Юрка я. — Он встал и протянул руку, пришлось жать, поставив галочку, что в школе нужно хорошенько ее помыть — кот наверняка с глистами и, может быть, лишайный. — Караев Юрка. Ты Пашка, я знаю.

— Слышь, так а чо Руся там? — спросил я, подражая их речи.

— Так а чо, а ниче. Сказал, чтоб отвалили от тебя.

— Без подробностей?

— Без.

Каюк сделал глубокую затяжку и закашлялся.

— Заканчивал бы ты с этим дерьмом, — сказал я. — Помрешь же в двадцать лет. Тебе оно надо? Смотри, какое небо синее!

— И чо?

— Подохнешь и не увидишь его больше, и черви тебя съедят. Хотя нет, ты напичкан химией, и они не станут. Давай, завязывай нюхать, курить и бухать.

Хлопнув его по плечу, я пошел дальше, затылком чувствуя его недоуменный взгляд.