Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2

Лаврик досадливо поморщился:

— Я, конечно, старика уважаю. С большим жизненным опытом старичок, пару раз, когда я здесь начинал, неплохо помог советами. Но на сей раз то ли хватку потерял, то ли пустышку потянул. «Крот» — такое животное, что может выползти где угодно. Коли уж у английской королевы когда-то в библиотекарях наш «крот» ходил... Но только мы с Роговиным — не два года по третьему. Когда «Руслан» здесь только разворачивался, план контрразведывательных мероприятий был уже готов. И с тех пор претворяется в жизнь, и ни единого «крота» не обнаружили. И вместе, и я в одиночку запускали мероприятия с дезой — без толку. «Крот» — это всегда связь. На чем в первую очередь горят разведчики, так это на связи. И я тебя заверяю: ни разу не было ни утечки информации, ни попыток кого-то из «Руслана» наладить предосудительную связь с внешним миром. Конкретики у старика нет, согласись. Поступила непроверенная информация от агента, что кто-то из «Руслана» работает на внешнего супостата. Деталей не было, агента потом убили по совершенно другому делу. Другого не убивали, но конкретики он тоже не дал — ходят слухи, можно судить по некоторым данным, есть подозрения... Общие словеса. Был бы хоть клочок конкретики, буль уверен, я бы за него зубами и когтями уцепился. Но нет ни клочка... И заниматься мне попросту нечем. Печки нет, от которой можно было бы плясать. Вот тебе и весь сказ

— Ну, тут уж тебе виднее... — сказал Мазур. — Не моя делянка. Так что...

Он замолчал — в дверь деликатно постучали, а потом ручка повернулась, вошла Белль. Коридорный нес за ней большую дорожную сумку — ага, привезла кое-какие вещички, как собиралась, — а она сама держала в руке большую картонную коробку наподобие тех, в каких развозят пиццу. Поставила ее на стол. Коридорный тем времени убрал сумку в шкаф, поклонился и вышел.

Лаврик склонился к коробке, бесцеремонно принюхался:

— Что-то вкусно пахнет...

— Это я сама работала, — сказала Белль чуть смущенно. — Фамильный пирог с зайчатиной фон Рейнвальдов... Или я неладно поступила?

— Очень даже ладно, — сказал Лаврик. — У нас тут планы уставить этот стол шампанским и отметить маленькое торжество. У меня и в мысли нет, Белль, что вы откажетесь к нам присоединиться...

— Почему бы мне откаживаться? С удовольствием. С утра по всем телеканалам идут новости... Вторжения не будет, да?

— Не будет, — кивнул Лаврик. — Слово адмирала.

Белль смотрела на Мазура, ее глаза сияли:

— Я понимаю, мне не положено вызнавать секреты... Но это ведь вы его сорвали?

— И даже самую чуточку вы, Белль, — усмехнулся Лаврик.

— Вы надо мной насмешничаете?

— Слово адмирала, нет, — серьезно сказал Лаврик. — У вас была в событиях очень маленькая роль, но она была...

Ее глаза округлились в совершенно детском изумлении:

— Как же это... Неужели нефтепромыслы...

— Довольно о делах, — сказал Лаврик. — Главное, вы внесли свой маленький вклад. А сейчас я заказываю шампанское, и мы беззаботно празднуем. Я даже обещаю романсеро в моем исполнении, если только вы благосклонно отнесетесь к моим певческим упражнениям, Белль...

— Я обязательно отнесусь, — пообещала Белль.

Глава IX Когда прошлое хватает за ноги

Мазур вынырнул из сна, как выныривают из неглубокой речушки, рывком, моментально. Привычно и быстро постарался привязать себя к окружающей реальности. И в следующий миг понял, что за условный рефлекс заставил его подхватиться.

Условный рефлекс на прозвучавшие совсем рядом выстрелы. И тут же в коридоре раздались новые — парочка пистолетных, две короткие очереди из автоматических винтовок. Рядом пошевелилась Белль, приподнялась на локте, сонно моргая, спросила хрипловатым со сна голосом:

— Что это?

Не отвечая, Мазур кубарем скатился с постели, в секунду натянул «боксеры», взглядом проверил, на месте ли кобура с пистолетом — а куда ей было деться, — и бросился к окну, осторожно отогнул краешек шторы. В коридоре прозвучала еще одна очередь, там слышался топот многих ног в тяжелых ботинках.

Та-ак... Окна его номера выходили на парадный вход. Возле него стояли открытый «Хаммер» с наведенным на дверь крупнокалиберным пулеметом и оливкового цвета армейский грузовик без тента. Тут же топтались солдаты, десятка два, служивый с рацией на спине стоял спиной к офицеру, и тот тараторил что-то в микрофон.

Не было никакой загадки. Если уж на режимный объект военно-морского флота (каковым гостиница и является) бесцеремонно ввалилась пехота (обычная, армейская, без гвардейских шевронов), это может означать только одно. Переворот. Другого толкования попросту нет. Кто-то что-то недоучел, не предвидел, даже Лаврик ни о чем подобном не упоминал.

— Это переворот, Белль, — сказал он, возвращаясь к столику и выдергивая из кобуры пистолет.

В дверь замолотили чем-то увесистым —- скорее всего, прикладом, и не одним.

— Только спокойно, — сказал он, видя испуганные глаза Белль. — Ничего еще толком не известно...