Вперед в прошлое

– Вы что, мне угрожаете? Знаете, это уже давно зашло слишком далеко. Вы ничего от меня не получите, шаверма была пределом, ясно? В последний раз предупреждаю – отпустите руку, или мне придется… – тут я заметила, как в толпе мелькнула полицейская форма и обрадованно замахала свободной рукой, привлекая к себе внимание. – Эй! Эй, помогите!

Мой призыв о помощи никто не услышал, полицейские исчезли в людском потоке.

Женщина дернула меня за руку, приближая к себе:

– Часто люди принимают перемены и живут дальше, живут как ты, не на своем месте. Вживаются в роль, которая им не принадлежит. Судьбу надо творить самой, стоять в стороне нельзя, когда за тебя решают. Ты осталась в стороне, но есть шанс все переиграть. Запомни мои слова, они тебе еще пригодятся.

– Не стоять в стороне, поняла, – кивнула я с самым умным видом, поняв, что спорить бесполезно, надо просто выслушать до конца.

– Ты должна найти правильный путь, иначе вернешься к тому же самому. Правильный путь приведет тебя к правильной жизни.

Сектантка что ли? Кажется, я всех перебрала, вот только сектантов и забыла.

– Буду искать путь. Сама.

– Ты должна была стать умнее, так что все не должно повториться. Поймай момент, верни его в свое русло. Ты же знаешь, что такое безумие?

– Теперь куда лучше, – с готовностью призналась я.

Кажется, мои ответы женщину мало волновали:

– Безумие – это повторять одно и то же действие много раз и надеяться на другой результат. Это происходит с тобой, разорви петлю, что он создал.

– Кто создал? Эйнштейн?

– Нет, Александрина. Ты все шутишь, храбришься. Но не зовешь на помощь, как обещала, не кричишь, не отталкиваешь. Что-то в моих словах тебя зацепило, верно? Сейчас ты убеждаешь себя, что это бред, но правда в том, что в душе человек способен осознать неправильность происходящего. Мало кто может объяснить суть этого чувства, когда жизнь проносится, но с ней что-то не то. Неправильность, которую непонятно, как исправить.

Внутри меня все похолодело.

– Откуда вы знаете мое имя?

Подобрать имя можно, я слышала, подкованным людям это раз плюнуть. Но одно дело, угадать с Катей или Машей, да пусть даже Сашей, но с Александриной? Быть не может. Эта женщина точно знала, кто я, знала мое имя. Еще до того, как подошла ко мне.

– У тебя будет один шанс все исправить. Не упусти его. Пройди все до конца, других вариантов у тебя нет. Считай это моим тебе подарком.

Наконец-то моя рука оказалась на свободе и я не преминула этим воспользоваться: сначала отошла на пару шагов, пятясь назад, дабы убедиться, что эта сумасшедшая за мной не последовала, потом развернулась и прыгнула в первый попавшийся вагон, не слишком заботясь, что мне ехать в другую сторону. Сейчас главное – отвязаться от больной дамочки.

Глава 2

– Вставай, горе мое луковое! – услышала я хорошо знакомый голос.

Обладатель голоса явно начинал терять терпение, стало быть, зовет меня не в первый раз. Я попыталась открыть глаза, но попытка не увенчалась успехом: увидела я лишь черноту, разбавленную цветными пятнами. Голову сдавило ужасной болью, в висках стучало и почему-то подозрительно болела нога. Я попытала счастья с открытием глаз еще раз, но опять ничего. Боже мой, я что, ослепла?

– Эй, тебе пора вставать! – теперь голос звучал куда ближе.

– Мама?! – промямлила я, вложив в одно слово-вопрос все свое удивление. Получилось неважно, потому что мамуля фыркнула и вышла из помещения. Это я судила по удаляющимся шагам, со зрением у меня наметилась беда.

– Поднимайся, я сварю тебе кофе! – крикнула мамуля.

Я честно попыталась сделать как она сказала, то есть подняться, но ничего не вышло: тело меня как будто не слушалось. Но это не было моей главной проблемой: в больной голове вертелась куча вопросов, но задавать их я не спешила, пока не верну хотя бы зрение. С этим мне помогла мамуля, совершенно к этому не стремясь: пока я пыталась отвлечься от головной боли, она подошла и дернула с меня одеяло, которое было натянуто до самой макушки. Свет больно ударил по глазам, в голову словно кинули разрывную гранату, увеличив боль в миллионы раз. Зрение вернулось, но толку от этого было чуть: стоило приоткрыть хоть один глаз, свет резал подобно лазеру и я все равно ничего не видела. Я что, стала Дракулой и теперь боюсь солнца? Кожа вроде не дымится, но почему так больно? Хотя, если подумать, свет куда лучше чем чернота, я по крайней мере не ослепла.

– Это же надо так набраться, – опять засмеялась мамуля, она у меня вообще дама веселая. – Давай, рученьки в ноженьки и на кухню. Ты девочка взрослая, так что хватит разлеживаться и изображать из себя страдалицу. От похмелья еще никто не умирал.

– Странно, я бы поставила руку на то, что ты неправа. Нет, лучше глаза, они все равно ничего не видят, – хрипло пролепетала я.

– Ну, для этого тебе надо принять вертикальное положение, не так ли?

– Пять минут, – с трудом выдавила я.

– Пять минут у тебя есть, – смилостивилась она и, судя по шагам, опять меня покинула.