Вперед в Ссср (СИ)

-Да! Я могу понять, отчего Ленин тогда, в революцию, говорил о повышении заработка, и 8-часовом рабочем дне. Имея человеческий материал того, старого мира - который можно было заинтересовать лишь этим, чтобы они поднялись на бой. Но теперь мы, власть, победители, можем позволить иное. Без всяких сантиментов выжигать из общественного сознания прежние лозунги - принуждением, если нельзя иначе. Добавочная плата за ударный труд при коммунизме - это не повод потратить лишнее на себя, а возможность большего добровольного вклада в общее благо, как в войну наши советские люди сдавали последнее на танки и самолеты для фронта. И если ты заслуженный фронтовик, пример для прочих - то с тебя и больший спрос. Заслуги не оправдание: и мещанин может геройствовать, если за себя, а не за общее благо. Потому та линия Партии, с семнадцатого года, сейчас устарела и должна быть заменена! Даже если это повлечет некоторое снижение выпуска продукта. Как говорил Ильич - "лучше меньше, да лучше".

-То есть, для вас допустимо, если бы "кольцо" не было достроено, когда бы прилетели американцы с атомными бомбами? - резко спрашиваю я - и потери были бы во много крат, в сравнении с какой-то переплатой. И смысл бы был спорить о сознательности тех, кто погибнет? Это сейчас мы знаем, что обойдется без войны - а ведь тогда, после Сиани и Шанхая, все на грани было!

-А что, моральное разложение солетских людей лучше? - абсолютно серьезно отвечает Нелин - война, это как-то чище и честнее! В Сиани погибло сто тысяч - так в Отечественную, это были потери за месяц, даже две-три недели хороших боев. По мне, так лучше иметь сто тысяч мертвых героев, чем живых мещан!

-Я вас услышала - отвечаю я - не надо так орать. Так вы не желаете примириться с товарищем Логачевым? И принять его извинения. У него все ж жена, и малолетняя дочь!

-Исключено! - заявил Нелин в ответ - безнаказанность порождает вседозволенность. Сегодня это мордобой с его стороны - а завтра, саботаж и диверсия? А дочь - пусть лучше вырастет в детдоме, чем мещанкой.

И тут я заметила, что Валентин (сидевший за спиной Нелина, так что тот его не видел), приподнялся и подобрался, словно готовясь к бою. И сделал жест, будто нажимал пальцем на спусковой крючок - "опасность, готовность, враг". Лючия, заметив это, стала разглаживать складки платья на боку - но я знала, что там у нее спрятан браунинг под широкой юбкой, и достаточно лишь просунуть руку в прорезь по шву, как в карман. Я удивилась (человек заблуждающийся, но ведь не бандеровец, не фашист, не шпион), однако как бы случайно передвинулась в сторону, подальше от возможной линии огня.

-Свободны, товарищ Нелин. Идите, пока.

Для Вали ведь не составит труда в одиночку его обезвредить? Да и за дверью ребята ждут, и у меня под платьем такой же пистолетик спрятан. Но Нелин вышел беспрепятственно, хлопнув дверью. Валя, что за дела?

-Английский шпион здесь, на Севмаше, в сорок восьмом - отвечает Кунцевич - помнишь?

Еще бы не помнить - меня тут тогда уже не было, но за севмашевскими делами я следила внимательно. В год Победы, союзники против нас уже козни плели вовсю - и шестеро британских шпионов высадились с подлодки, в районе Киркенеса. В море их подбирал Олаф Свенссон, он же Олег Свиньин (знакомая личность, еще с сорок второго). Он тогда сразу и попался, раскололся до донышка, и описание дал, кого на свой баркас взял и где высадил. Поскольку Заполярье все ж не Москва, тут каждый новый человек на примете - то ловили гостей упорно и успешно. Четверых взяли, один при задержании убит, а еще с одним было сомнение. Когда нашли труп, уже объеденный песцами - попал человек на дороге в пургу и замерз, там такое и в начале мая бывает. Но были при нем пистолет, комплекты документов на разные имена, и крупная сумма денег - так что без сомнения, точно, не наш! Тем более, что о пропаже наших в то время и в том месте, информации не было. Дело ушло в архив, и тем бы все кончилось, если бы не Валька!

Он был на Севмаше в сорок восьмом, по своему делу. И попутно, поинтересовался у местных товарищей оперативной обстановкой. В том числе и той, которую освещали "добровольные помощники" в городе и на заводе. Тут обнаружилось, что один, некто Федор Скамейкин, по числу сигналов намного опережал прочих - причем сигнализировал не только на тех, с кем рядом работал или жил.