Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Плохо прошли строевым - весь взвод на исходную, не одновременно встали из-за столов - будем вставать до посинения, маетесь дурью на вечерней поверке - весь список заново, почти от самого окончания и так далее. После таких процедур многие, валяющие дурака, после получения чувствительного пинка и доброго напутствия - "шьто нэ ясно, чюрка нэрусская...", меняли свое отношение к жизни и становились нормальными, вменяемыми парнями, со своим правда колоритом и особенностями.

Так прошла неделя. Голоса наши приобрели оттенок, столь любимый любителями блатных песен - "с хрипотцой". Воспитание по вовремя пришедшему на ум принципу шло полным ходом, когда произошел один маленький разговор, который запомнился мне на всю жизнь.

Во время одной из таких тренировок, когда весь взвод бегал и прыгал, пытаясь пройти стадию стада и прийти к стадии этого самого взвода, а мы с Ванькой были злые и охрипшие, ко мне подошел один из моих Магомедовых, а именно - Ахмед. Не могу не остановиться на этой яркой личности более подробно - он того вполне заслуживает. Ростом под 190 сантиметров, всего лишь на три года младше, с широченными плечами, костистыми кулачищами, размером с голову младенца, орлиным носом, светлыми волосами и зелеными глазами. Добавим к этому великолепию еще - полный рот золотых зубов и три с половиной года отсидки на общем режиме за плечами, за грабеж товарных составов на станции Махачкала... На свой страх и риск я его сделал командиром отделения в своем учебном взводе. Но, должен сказать, что в этой своей роли он меня не подвел ни разу и оставался моим верным помощником до самого конца нашего карантина. Между нами произошел следующий диалог, (акцент мной сохранен намеренно в целях передачи всего колорита разговора):

- товарищ лэйтенант, разрэшите обратыться?!

- обращайся...

- товарищ лэйтенант, у мэня вопрос - зачэм ви нас всэх сразу ибете?

- а как мне вас, по одному что ли ибать? Сил моих не хватит!

- нэт! Ви работайте ва взводе с нармалными пацанами и все будэт нармално!

- да? Ну и кто эти нормальные пацаны?

- это я (!!! гордо подняв вверх указательный палец), Амырхан, Фарман, Гасан и Анвар!

- да? А остальные тогда кто?

- остальние? А остальние - чюрки нэрусский, калатушьки ебние!!!

Хорошо, что я стоял прислонившись к стенке. В противном случае фраза - "выпасть в осадок..." приобрела бы свое буквальное толкование.


*****



Нужно отдать должное моим воинам, ребята подобрались вполне старательные. Зубрежка уставов, учитывая определенные трудности во владении русским языком у некоторой части, особого энтузиазма у них не вызывала, а фраза из Устава внутренней Службы, касаемая обязанностей дневального - "... он отвечает за сохранность находящегося под его охраной оружия, шкафов с пистолетами, ящиков с боеприпасами, имущества роты и личных вещей солдат и сержантов...", так и осталась в виде - "... он ахраняет оружие, тюмбачка с пистолэтами, тюмбачка с боеприпасамы, вэщи роты и вэщи сальдат и сэржантов..."

Не очень любили мои войска и топтать плац, однако взвод моего будущего кума по подготовке не уступал моему, соперничество наше было не злым, скорее было похоже на столкновение самолюбий и маленьких тщеславий. Сравнение же чего либо в пользу конкурентов доводило воинов если не до бешенства, то вызывало горячее желание отыграться здесь и сейчас. Причем речь шла не о банальном мордобое стенка на стенку, а об обычном для них желании быть лучше, лидировать, чего так не хватало моим карелам.

Как то раз, на занятиях по строевой подготовке, мы отрабатывали повороты в движении. Повороты налево и направо отработали быстро, а вот с поворотом кругом, как-то не заладилось. И так объяснил и показал и так... не идет и все тут!

Два - три человека тупили просто безбожно. В конце концов я психанул, швырнул об асфальт тетрадь с планом занятия и ушел в роту, сказав чтобы убогие шли в роту тоже.

Прошло немного времени, взвода моего все нет... выглянул в окно - на плацу тоже никого нет... в двери канцелярии возникло золотое сияние, потом появился нос и раздался голос Ахмеда - "Все нормално, у всэх получается! Спуститесь, пасматрите! Ми им объяснили!" Спускаюсь посмотреть, наблюдаю у нескольких человек местами красные рожи и немного испуганный вид... судя по всему им объяснили популярно и показали что да как... Но по команде - "Кругом - Марш!" - все двадцать пять человек повернулись синхронно, любо дорого было посмотреть!


*****



Согласен с Вами, мой дорогой читатель полностью! Уставы и строевая - это не те составляющие романтики военной службы, о которой так любят говорить поэты - песенники. Они наверное и сами не скажут ничего определенного об этой самой романтике, в чем она заключается. Это повседневный тяжелый труд, постоянное недосыпание, нехватка личного времени и постоянное присутствие на службе. Но - была одна вещь, от которой у моих парней загорались глаза и во владении которой они стремились быть первыми. Правильно! Это оружие.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное