Впереди Авангарда

Прятался от главного редактора в тёмной каморке фотокорреспондента. Потому, что наврал в статье всё, кроме заголовка. А норма вранья – только половина статьи. То есть на «ковре» получает разнос с упоминанием мамы и родни, гонорар накрывается тазом, отпуск переносится на мартябрь. Накрывается, стало быть тем же тазом. Всё это литературный специалист рассказал мужику, которого встретил в коридоре. И только потом стал в своём кабинете очень увлеченно слушать Ваньку.

– Да… – задумался он и достал из-под стола книжку. – Вот, дарю для уважения к нашему, а теперь, возможно, и вашему литературному объединению. Ну и, не скрою, – к моему таланту. Это – моя двадцать седьмая… Про охоту на диплодоков и археоптерисов в лесах Северного Кавказа. Называется «Чтоб ты сдох, диплодок!» Ярко?

– Ой, аж слепит! – приластился Ванёк. – Ну а мне-то когда начать книгу писать? Я буквы знаю все. К утру напишу и прибегу.

– Сперва автобиографию напиши, без неё ты не писатель, а чухонец безродный – сказал мужик строго и руку протянул. – Валерий я Петрович. Воробьёв. Ну, а ты – Ваня. По роже за секунду считываю. Тоже талант, кстати. Ну, флаг тебе в руки, дышло тебе в нюх! За работу! Благословил, считай.

Дома Ванька закрылся на щеколду в своей комнатке и сел писать автобиографию. Ночью он метался по дому, будил объевшихся братовьёв и папку с маманей, но сил заорать на дурака у них не было. Ужин карбонатом, тремя разными сервелатами, баварскими сосисками и сливовой наливкой подавил их сопротивляемость ко всему, кроме сна. Иван знал, кто он есть в действительности, но никому никогда не говорил. Боялся. В СССР его могли понять не так или не понять вообще. А это могло кончится плохо, причём гораздо раньше, чем Ване хотелось.

Утром он прибежал к Воробьёву голодный, в одном ботинке и на лице имел выражение человека невинного, но несчастного, только что до смерти замученного в подвалах КГБ.

Воробьёв достал из шкафа водку, хлеб и кусочек сала. Налил, выпил, занюхал салом, открыл тетрадку и начал читать без выражения на опытном лице литератора, который перелопатил тонны похожей макулатуры по обязанности секретаря литобъединения.

– Автобиография. – он почесал во лбу и стал читать вслух.

« В Европе сперва не поверили, что я родился. Но когда слухи подтвердились, в Европе вздохнули с облегчением:

– «Ну, слава Богу! Наконец-то!»

Утром я поехал в Лондон. Надо было срочно получить звание эсквайра. Там и женился. Баба попалась наша. Советская. Чего она там делала, как отловила меня на приёме у королевы Елизаветы Второй и Филиппа, герцога Эдинбургского, я не знаю и пояснить не могу. Ну, значит, женился я прямо там, во дворце королевы. Филипп и Элизабет дружками были. Ну и папа Римский прилетел поздравить. Успел.

Апосля пошел я ручкаться с роднёй. Тесть сказал, что он Черчилль. Тёща сказала, что она – дура набитая. Справки дали посмотреть. Всё точно. Всё сошлось. Я им тоже справку показал, что эсквайр и член почетный. Понюхали. На зуб взяли. После чего успокоились.

– Тут один мужик подружится с тобой хочет, – сказал тесть Черчилль, засовывая в рот похожую на снаряд для маленькой пушки сигару.

– Кто он есть такой? По чину ли мне будет, по достоинству? – Я промеж слов быстренько сбегал к жене в спальню, мгновенно, но качественно сделал наследника и вернулся к теме – И кто таков, спрашиваю?

– Сэр Джон Александр Синклер,  генерал британской армии, возглавляет Секретную разведывательную службу. SIS – по нашему.

– А чего надо-то? Я разведовать-то могу чего хошь, конечно. Хоть железную руду, хоть угольные пласты. У меня книжка есть. «Самоучитель для юного геолога» Дело не хитрое, – говорю я.

Ну, приехал сэр Синклер. Нормальный мужик. В синяках весь. В бинтах. Ну, разведчик же главный. Надо соответственно выглядеть. Потрепались с ним для разминки про рыбалку, про баб лондонских и зарайских, про футбол, который они придумали для разведывательных задач. И тут он мне в лоб так прямо и говорит. По офицерски.

– От имени королевы Лизы второй поручаю тебе, Ваня, срочно построить в вашем ССССР ваш чёртов коммунизм. Один ты сможешь быстро это дело сварганить.А нам это – во как надо! Социализм развалить не успели. То да сё. Дел полно. Сам понимаешь. А вот коммунизм бы развалить! Мечта всей планеты. Но у вас его нет и до восьмидесятого года не светит. Да позже тоже… Этот Хрущёв, блин! Балаган. Давай ты, Иван. Орден Подвязки дам. В масоны примем. На тебя весь мир надеется. Я уже всех обзвонил президентов. Сказал, что ты берёшься. Не подведи, а!

Пожали мы руки, поцеловались, забрал я бабу свою и приехал вот. Буду строить коммунизм для начала в отдельно взятом колхозе. А потом развернусь на страну и осчастливлю народ на десять лет раньше, чем обещал пустобрёх Никита Сергеевич. Всё. Конец автобиографии».

Воробьёв закрыл тетрадку и побледнел. Стало тихо, как в кино, когда робкий влюблённый уже почти подобрался к возможности чмокнуть ни разу не целованную за почти весь двухсерийный фильм девушку Зину.

Глава третья

Не буди лиха…