Впереди - Берлин!

Помолчав, Гусаковский добавил:

- Вислу четыре комбата у меня форсирорали: Карабанов, Боридько, Иванов, Усанов. Иванов - бе зноги, Усанова на Сандомире схоронили, а Карабанова - в Мезеритцком УРе. Всего полгода прошло, а из четырех один Боридько весь израненный остался. Не с кем ему больше украинские песни спивать, погиб Алеша...

- На то мы передовой отряд,- просто сказал Помазнев.

Тем закончилась беседа. От других людей пришлось узнать еще некоторые подробности боев в УРе.

- Жалко Карабанова, - говорил Деденко, механик-водитель Гусаковского, - да ведь и комбрига чуть-чуть в УРе не потеряли. Не заметили, как наехал наш танк на ячейку фаустника. Остановились, только хотели спрьгнуть, смотрим - из-под танка немец выглядывает, держит Фаустпатрон под мышкой. Думаю, - прощай, моя молодость, сейчас он нас шарахнет! Глядим - гримасу строит, пальцами грозит. Вроде что-то дернуло меня - сзади спрыгнул, тихонько подобрался, за "фауст" схватился, а он его и не держит. Психический! Только язык мне показывает. Неужели Гитлер уже сумасшедших мобилизует, товарищ генерал?

- Вряд ли. По их инструкциям, все психические больные подлежат уничтожению, как "расовый брак".

- Значит, этот уже под танком от страха свихнулся! Хорошо, шарики у фашиста оказались слабоваты, не выдержали нагрузки. А то лежать бы сейчас нам рядом с Карабановым. Тяжелый бой был в УРе!

В итоге двухдневного боя армия вышла на тылы Мезеритцкого укрепрайона и фактически свела на нет его значение. Гарнизон У Ра был деморализован бессмысленностью дальнейшей обороны.

Стрелковые соединения 8-й гвардейской армии В.И. Чуйкова завершили разгром "защитников неприступного вала". Остатки гарнизона были взяты в плен.

А мы торопились дальше: шли последние сутки, в течение которых, согласно приказу фронта, требовалось выйти за Одер.

По дорогам Суворова

До вечера мы успели побывать у Дремова, уточнить обстановку на его участке. Пора было подводить итоги дня, докладывать фронту об успехах и неудачах.

- Надо ехать,- предлагает Катуков.- Никитин, где по плану наша точка?

- В Швибусе, в южной части города. Туда полковник Мамаев с первым эшелоном узла связи еще с утра убыл.

- Швибус так Швибус. Поехали,- говорит Катуков.

Поехали. Метель - в пяти шагах ничего не видно, по полуметровому снегу колесному транспорту почти невозможно проехать, на каждом метре бронетранспортеры буксуют.

Стемнело. Километра за два до города наша группа сошла с медленно пробиравшихся машин. Двинулись пешком, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Шли спокойно, в полной уверенности, что впереди уже четыре-пять часов находится первый эшелон узла связи и нас с минуты на минуту выйдет встречать полковник Мамаев.

Подошли к городу - никто не встречает.

- Никитин, может, не туда попали?

Осмотрелись - все правильно. Вот железнодорожная станция, недалеко шоссейная дорога, все как на карте. В городе слышен шум моторов, лязг гусениц. Ясно - наши хозяйничают. Направились туда, где должен быть штаб. Подходим к первому дому - ничего не видно.

- Ну-ка, разведайте, что тут есть!

Только солдаты охраны вошли в дом - началась стрельба. Вбежали в коридор и чуть не споткнулись о лежащее у порога тело немецкого офицера. Из комнаты уже выводили трех других немцев и несколько человек в штатском, но с подозрительной военной выправкой. Загнали их в комнату, поставили часового, а сами стали думать, как дальше быть.

- Время фронту докладывать, - сказал Катуков. Связались по радио с Шалиным. Михаил Алексеевич сообщил: "Сведения на 20:00 фронту доложены".

- Где Мамаев?

- Сам волнуюсь. Связи с ним нет.

В это время из разведки вернулся адъютант Балыков, доложил:

- Пробрался на три квартала, везде немецкие машины, Мамаева не обнаружил.

- Жаль Мамаева, - начал отпевать Михаил Ефимович. - Такой рассудительный был человек! Как же он с людьми и рацией к немцам угодил?

Мотоциклетчики не могли быстро подъехать из-за снега, поэтому мы срочно вызвали по радио тяжелый танко-самоходный полк полковника Д.Б. Кобрина и роту автоматчиков на "виллисах" от Дремова. Когда они подошли (через два часа!), почувствовали себя получше.

- Не перепутал он? Не уехал на север? - спросил я Никитина.

- Полковник не может север с югом перепутать,- отвечал Никитин. - Я его лично инструктировал.

- Все же надо поискать, послать людей, - беспокоился Катуков.

- Маршрут я ему давал через Бомст. Север исключается! - упорствовал Никитин и показал на карту. Действительно, все восемь дорог этого района вели только в Швибус: сбиться с пути просто невозможно.

Внезапно Катуков почувствовал голод.

- Корочки хлебца не найдется, браток? - обратился он к автоматчику.

- Даже с головкой чеснока, товарищ командующий, - лихо ответил тот: вкусы Михаила Ефимовича известны в штабе. Он пожевал немного, а потом усталость взяла свое: как был - в любимой бурке - прилег на диван.

- Кириллович, ты посиди с Никитиным, а я немножечко выключусь, - выговорил уже из последних сил.