Впереди — Днепр!

Третьего мая, когда фельдмаршал уже собирался вылететь в Запорожье, его вызвали в мюнхенскую резиденцию Гитлера. Он хорошо знал любимую привычку Гитлера проводить важные и сугубо секретные совещания в самых неожиданных местах, и нисколько не удивился этому вызову. Несомненно предстояло совещание и, конечно, о положении на фронте и, вероятно, об операции «Цитадель». Так бывало почти всегда перед началом крупных военных действий. Так было и в этот раз. Отличие было только в том, что Гитлер вызвал к себе небольшое число лиц: генерал-полковников Цейтцлера и Гудериана, начальника штаба военно-воздушных сил генерал-полковника Ешоннека, командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Клюге, командующего стоявшей в районе Орла 9-й армией генерал-полковника Моделя и его, фельдмаршала Манштейна.

Несколько необычно началось и само совещание. Вместо длинной речи с множеством исторических примеров или резкого, с требованием мельчайших подробностей, допроса присутствующих Гитлер, как показалось Манштейну, совершенно спокойно и бесстрастно обрисовал положение на германо-советском фронте. Затем совсем неожиданно предоставил слово для доклада об операции «Цитадель» генерал-полковнику Моделю. То, что Модель еще с памятных времен сорок первого и сорок второго годов, когда он командовал танковым корпусом, а затем 9-й армией, пользовался особым доверием Гитлера, было всем известно. Но сейчас, когда на совещании присутствовали основные организаторы и руководители операции «Цитадель» — командующие группами армий «Центр» и «Юг», поручение доклада Моделю, всего лишь командующему армией, было неожиданно и оскорбительно и для Манштейна, и особенно для фельдмаршала Клюге, непосредственного начальника Моделя.

Манштейн видел, как дрогнуло и побледнело морщинистое лицо Клюге, как нервно забегали по столу его старческие пальцы.

Невысокий, хрупкий, с настойчивым до наглости взглядом стремительных, метавшихся то в одну, то в другую сторону глаз, Модель решительно встал, посмотрел на лежавшие перед ним бумаги, потом резко отодвинул их в сторону и заговорил твердым, с металлическим звоном голосом:

— Что такое прорыв обороны, мы хорошо знаем. Успех приносит только могучий, сокрушительный, таранный удар по вражеской обороне, способный мгновенно проломить ее, полностью парализовать противника и сломить его волю к сопротивлению. Русские всегда были сильны и упорны в обороне, а сейчас перед нами она особенно мощная. Едва ли вообще история знала оборону, подобную подготовленной русскими на Курском выступе, — с каким-то особенно яростным подъемом сказал Модель и совершенно невозмутимо, спокойно и даже, как показалось Манштейну, дерзко посмотрел на Гитлера. Гитлер, вопреки своему обыкновению перебивать и осаждать вопросами говорившего, сидел молча, неотрывно глядя на Моделя и о чем-то сосредоточенно думая.

— На Курском выступе, — спокойнее, но все так же твердо продолжал Модель, — русские создали мощнейшую и сложнейшую систему инженерных сооружений и заграждений. Непосредственно по переднему краю проходят три, местами — четыре, а кое-где даже пять сплошных траншей. За ними в некотором удалении идет второй пояс из двух-трех траншей, затем — третий пояс… И все это заполнено войсками, связано огневыми позициями, минными полями, проволочными заборами. Чтобы сказать, что мы оборону русских прорвали, — возвысив голос, Модель вновь всмотрелся в Гитлера, — нам нужно продвинуться по меньшей мере на двадцать пять километров. А это значит: на всем этом пространстве придется вести не обычное наступление, а прогрызать, проламывать, штурмовать сплошные укрепления. Для этого нужны силы! То, что у нас есть, — недостаточно для прорыва такой обороны. Нас не спасет даже превосходство в танках, которое мы сейчас создали. Русские перебросили на Курский выступ большое количество новых противотанковых орудий — восьмидесятипятимиллиметровых пушек. Эти пушки с мощным снарядом. Они способны пробить даже лобовую броню «тигра», не говоря уж о других наших танках, — отрывисто махнул рукой Модель и смолк.

— Следовательно, нужно усилить наши ударные группировки, — опять удивительно спокойно, без обычной резкости сказал Гитлер. — Я удвою количество танков в ваших ударных группировках, — теперь уже с обычной властностью выкрикнул Гитлер, — я переброшу к вам значительное количество «тигров», «пантер», штурмовых орудий. Я передам вам грозную силу — сверхмогучий батальон непобедимых «фердинандов». Если я сделаю это к 10 июня, вы сможете сломить оборону русских? — устремил он огненный взгляд на Моделя.

— Для прорыва такой обороны, что перед моими войсками, — стойко выдержав взгляд Гитлера, все так же спокойно, с достоинством заговорил Модель, — мне нужно шесть дней. В более короткий срок такую оборону прорвать невозможно.