Впереди вражеский берег

Этот дневной налет на Милан был просто великолепным. Мы нанесли по духу итальянцев сокрушительный удар, ведь они безоговорочно полагались на германского партнера, который прикрывал Италию с севера. Но потом все неожиданно остановилось. Мы снова переключились на Геную. Зачем? Почему бы не дать Патфайндерам передышку? Зачем освещать практически незащищенную цель? Или почему бы не постараться выбомбить Италию из войны? Поползли слухи, что в Италии начались какие-то беспорядки. Когда король посетил Геную, жители города на коленях умоляли его заключить мир. Почему мы все время бомбим Геную? Почему не Турин? Да, в Генуе находился итальянский флот, но Турин был гораздо более соблазнительной целью. Там гораздо меньше кирпичных домов. Зачем бомбить итальянский флот, который все равно не собирается выходить в море?

Однако 8 ноября мы получили ответ. Наши войска высадились в Северной Африке.

Вот поэтому мы должны были помешать итальянскому флоту предпринять хоть какие-то действия.

С этого дня Италия подвергалась налетам каждый раз, когда это позволяла погода. Остановить операцию могли не только британские туманы, но и густые облака на вершинах Альп, которые не позволяли перелететь через хребты; Нас собирали для инструктажа практически каждую ночь, но каждый раз прибывал метеоролог с неутешительными сведениями. На картах была отмечена высота облачного покрова над целью. Границы обледенения были помечены красным карандашом, а безопасные высоты — синим. Когда он разворачивал карту, у кого-нибудь из летчиков обязательно вырывался нервный смешок. Тогда цель вылета менялась, и мы отправлялись куда-нибудь поближе, например, в Германию. Это означало суматоху — новый инструктаж, скоропалительное совещание командиров, новые полетные карты и новую нервотрепку. Нас инструктировали еще раз… а погода еще раз все отменяла.

Несмотря на то, что лишь «Ланкастеры» нашей группы могли достать до Италии, в ноябре мы потеряли всего 2 самолета, совершив туда 1336 вылетов. Если бы в мирное время кто-нибудь создал авиакомпанию, которая отправляла бы в Италию по 3 рейса в день и за 3 года потеряла бы всего 2 самолета, эту компанию сочли бы образцом надежности.

Более того, по гражданским самолетам зенитки не стреляют, а по нам — обязательно, как бы редко мы их ни встречали. Словом, эта операция показала степень надежности британских самолетов.

К этому времени итальянцы стали очень нервными. Налеты делали свое дело. Мы, как говорится, попали в десятку. Как известно, меткость бомбометания повышается при ослаблении зенитного огня. Хотя итальянцам было передано несколько немецких зенитных батарей, стреляли они скверно. Очень часто мы сбрасывали бомбы с минимальной безопасной высоты, выбирая цели, какие хотели. Представляю, как жутко было видеть огромные «Ланкастеры», с ревом проносящиеся над самой землей и сбрасывающие бомбы одну за другой прямо в цель.

29 ноября мы с моим экипажем сбросили на Италию первую бомбу весом 8000 фунтов. Это удовольствие выпало на долю Турина, и я снял кинокамерой этот взрыв.

После возвращения домой мы с парнями с удовольствием смотрели эту пленку.

После этого вопли итальянского радио начали звучать с новой силой. Они жаловались, что мы ведем себя «нечестно», что при воздушных налетах нельзя использовать подобные вещи. Вероятно, они забыли Абиссинию и отравляющие газы.

«Чертовски приятное зрелище», — сказал Джонни Сирби, мой новый командир звена. Он занял место Дима, который был переведен в какое-то «секретное» место в Лондоне. Джонни был чуть старше среднего возраста и довольно молчалив, иногда слишком, но в остальном оказался прекрасным парнем. Он был женат и имел маленького ребенка. Раньше Джонни служил в Транспортном Командовании, но отчаянно хотел участвовать в боях. Он рвался летать как можно чаще.

«Да, итальяшки получили по самые…» — вмешался адъютант Чарльз Мартин. Ему было 45 лет, и он в прошлую войну был награжден Военной медалью. А во время этой он ухитрился совершить около 20 вылетов в хвостовой башне «Веллингтона». Почему ему за это не всыпали — я не могу понять до сих пор.

Мы сидели в ресторане отеля «Блэк Бой» в Ноттингеме. Еда была хорошей, а вино еще лучше. Теперь мы покуривали сигары, прихлебывая средненький бренди. Такие мероприятия помогали нам отвлечься от тусклой ежедневной рутины аэродромной жизни. Остальные парни — Хоппи, Билл, Брайан Оливер, мой новый стрелок, Грей Хили, Майк Лимни, его радист, американец Дон Кертин — отправились наверх в американский бар. Они шутили и смеялись с двумя барменшами, хлестали ужасное пойло под названием «106-й специальный». Я подозреваю, что для его приготовления в один стакан сливались все существующие спиртные напитки. Мы их прогнали, так как они вели себя слишком шумно. А мы хотели посидеть относительно спокойно.