Вперёд, к Магадану!

— Ну, мужики, я не могу, — отвечает начальник поезда, усатый мужик лет сорока узбекской внешности. — Здесь сядут ревизоры, вам-то что, а проводника уволят, и мне большие неприятности будут.

Мы пошли к машинисту. Даже наука побеждает не сразу.

— Здравствуйте! Пустите, пожалуйста, до Лены. Мы путешественники, из Магадана домой, в Москву возвращаемся, а деньги кончились, на перекладных приходится ехать. Уже с 4 сентября, как на Большую землю приплыли, от Советской Гавани добираемся. Пустите проехать сколько-нибудь.

— А, путешественники! Это тебя в телевизоре показывали? Ну, садись.

И мы сели, по приглашению машиниста, в переднюю кабину электровоза и поехали в Лену.

* * *

Дорога до Лены была весьма интересной: во-первых, тем, что мне удалось фотографировать из передней кабины электровоза, а во-вторых тем, что машинист был очень разговорчив, помощник тоже.

Перебежавший дорогу заяц поднял целый пласт воспоминаний. Машинист на БАМе — тот же охотник. Машинист с помощником вспомнили, как переезжали локомотивом (и тут же подбирали) зайцев, коз, куропаток. Разговор постепенно перешёл с мелкой дичи на крупную. Вспомнили, как летом сбили «мужика в шубе», а оказалось — медведь. Затем…

— Был у нас такой машинист, Петрович, это вообще чудо. Переехал однажды барана, и не остановился! Помощник — ну та-ак просил: ну давай возьмём, а тот: нет! А мы ехали следом и подобрали. Странный мужик Петрович — непрактичный. Я даже ради зайцев и то останавливаюсь. А с другим, в Азии он работал, был случай: врезался прямо в стадо баранов. Остановился, только двоих баранов успел закинуть, а тут чабан бежит: э-ге-гей! Едва успел уехать.

— А вот ещё случай, давно было, я ещё на Транссибе работал. Сбили лося, килограмм триста, но только позвоночник сломали, а сам копытами брыкается. Я его опять (задним ходом) переезжаю, а он нагибается, и никак не добьёшь его. А подойти — тоже нельзя, ни ружья, ни топора, ничего, хоть камнями закидывай. Ждали мы с полчаса, наконец перестал брыкаться. А затащить-то как? Ни проволоки, ничего. Положили на рельсы, голову перерезали ему, потом обратно, задним ходом, пополам тоже, едва, в общем, по частям затащили. А диспетчер по связи запрашивает: что, мол, случилось? — Я молчу. Поехали, на станции — опа! отвели на запасный путь. «Что случилось? Ты мне «Россию» на полтора часа задержал!» «Россия» — это скорый поезд, Владивосток—Москва. Выхожу я, руки в крови вот по сюда. «Ну, лося резал.» — «Так бы сразу и сказал. Правую лопатку мне, а левую отдашь в Шимановске N.» — Ну, я отдал, лето же, куда мне одному столько мяса. А кому зимой повезёт, заморозишь, так на всю зиму мяса хватает.

Мосты на БАМе были величественны, многие, как и в Европейской части, охранялись. Возле каждого длинного моста находился целый микропосёлок охранителей, огороженный колючей проволокой непонятно зачем: то ли чтобы враги на охранителей не напали, то ли чтобы охранители сами не разбежались.

— Во, мост охраняют. Это солдаты всё, воинская часть. Несколько лет назад я познакомился с майором, он здесь начальник. Так вот, я майору и говорю: «Кому нужна такая охрана? При современном развитии науки и техники? Прицепил бомбу к поезду, а сам на кнопку нажал. Да что там, дай мне пару миллионов и бомбу; я и сам, своими руками, сброшу эту бомбу.» Он: «Да ну!» — «Когда жену, детей нечем кормить — сброшу, только деньги вперёд!» — Он: «Да ну!..»

— Японец однажды со мной ехал, железнодорожник, но уже пенсионер. Смотрел. Тоже, попросился в локомотив. Он мне свой журнал подарил. Там, на фотографии, вагон пригородного поезда — пригородного! — видак, магнитофон, у каждого свои наушники, чтобы другим не мешать.

Я спрашиваю: а не воруют? Он не понял. Потом видит, у меня этот светофор в кабине, лампочки загораются. Он: что это? зачем это? Я: а, компьютер сломался, а как сегодня воскресенье — чинить некому, вот и веду по этой штуке. Знал бы он, что нет и не было здесь никакого компьютера!.. Спрашиваю японца: а что у вас, в Японии, бывает машинисту за опоздание? Если поезд опоздал? Он: этого не бывает. Я: ну если, всё же, вдруг, как-нибудь поезд опоздает? Так у них тогда чуть ни сам директор фирмы, занимающейся перевозками, ходит и лично перед всеми извиняется. А у нас опаздывать даже выгодно. Опоздал, ничего тебе не будет; потом нагнал опоздание — ещё, если повезёт, и премию дадут. Ну, сейчас денег давно не платят, а так — бывало. — Японец, по-моему, так и не понял, он вообще по-русски плохо понимал.

Доехали до Кунермы; на остановке перебрались в заднюю кабину. Машинист предупредил:

— Если будут заходить, спрашивать, — говорите, что вы работаете в Лене, в депо, сантехники, а сейчас были в командировке, работали в Кунерме в отдыхаловке, а сейчас домой едете.

Мы согласились и записали легенду на бумажку, чтобы не забыть. Так она и сохранилась. Но никто нас не спросил.