Вперёд по книжной тропе! (СИ)

Тут он начал говорить более ясно и понятно, но только отчасти. Полагаю, Белз мог сильно удариться головой во время путешествия между мирами. Что-то такое случилось с ним давным-давно о чём он уже никому не сможет поведать. Время пощадило меня, но не моего друга. Он каждые десять секунд менял язык, на котором говорил, кричал, шипел и с ужасом оглядывался назад будто бы ожидая, что к нему за спину сейчас подберётся дикий зверь или другой монстр из джунглей. То, что у него не все дома я мог понять и без взгляда на его безумное лицо. Сам, пробыв в этом мире долгое время, не могу похвастаться более разумным поведением, но язык письма и разговора... мне трудно забыть о том, что когда-то играло роль путеводной звезды.

"Сейчас расплата твоя будет настигнута Каленаро, и я стану тобой. Каленаро видеть твою душу. Она ещё чиста, а моя нет". Каленаро, незнакомое мне слово, хотя я изучал многие языки. Думаю, наречие того мира. Каленаро - это смерть на их языке. На любом языке смерть такова, что её можно понять без слов. Один только взгляд на человека, что говорит с тобой о ней, и ты уже знаешь, что нужно знать.

Будучи растерянным и чувствуя невероятную боль мне не удалось сказать Белзу что-то в ответ. Как обычно я просто замер на месте словно напуганная антилопа и ждал, когда мой враг решит сделать первый шаг. А после этого можно попробовать бежать. Я смог бы. Я знал это.

Белз отошёл от меня. Рукой он поглаживал свои волосы и при этом уже более уверено осматривался место своего нынешнего пребывания. Кричал дико и неистово о том, что теперь он здешний царь. Схватил вазу со стойки с её страшными узорами, причудливыми линиями и лицами детей. А ведь до того, как я прыгнул в этот водоворот злоключений меня в жизни настигло бремя войны. Врач по профессии я помогал многим людям, чем мог на фронте. Раненые дети встречались на поле сражения редко, но не потому что им везло уйти от взрослых поединков. Я часто слышал, что родители первым делом прекращали их страдания. Если надежда так быстро умирает во время войны, то, что уж тут говорить о том, как она быстро умирает, когда ты лицом к лицу встретишься с её злым антиподом. Особенно когда у него лицо человека, который только недавно в твоём присутствии мог спокойно заплакать от одной только милой строчки из сборника стихов.

Я попытался встать на четвереньки. В том состоянии мог бы бежать как собака лишь бы больше не видеть его лица. Но он остановил меня сильно ударив вазой в правый бок. Правда, на секунду я заметил, да, точно вам говорю, что в его глазах блестели слёзы. Он не хотел меня бить? Но от чего такая злоба?

Я спросил его о том, что с ним случилось. Всё без толку, даже если он и говорил на английском, это ещё не значит, что он меня понимал. Он просто не хотел. Продолжая размахивать вазой, он бил меня ногой в живот. Я стонал, плевался кровью. В итоге отключился.

Я оказался привязан к столбу в главном холле. Никогда не заходил так далеко, потому сильно удивился месту проведения ритуала. Ближайшее от меня окно открывало прекрасный вид на бездну мироздания. Белз же без сомнения уже не мог считаться живым человеком. Он забил себя до смерти, чем не знаю. Видимо пересилив боль, он продолжал истязать себя до тех пор, пока не понял, что ему настало Каленаро. Смешно, но я уже давно решил о том, что он мёртв, как минимум, для меня точно.

С главной лестницы шёл дым. Тут я понял, что он решил меня сжечь как ведьму на костре. Стоны доносились с верхних этажей, и я понимал, что не только меня ждала такая участь.

И тут из его тела вышла зелёная субстанция. Душа? Моё невежество, непонимание мироздания и страх сжали в тиски разум и не давали даже малейшего шанса на размышления. Я до крови стирал свои руки о верёвку и столб, к которому был привязан.

Чавканье преследовало меня. Оно и сейчас звучит в моих ушах. Как голоса тех, кто был убит у меня на глазах. Кричал я, тогда как пес, загнанный в угол, но не смел заплакать. Надежда где-то рядом и нужно поверить в её существование. Я верил в то, что рядом появится спасительная лестница. Её вид в моём сознании манил меня к себе и давал сил на продолжение борьбы.

Зелёная жидкость вошла во что-то, лежащее на полу. Этим предметом оказалась книга, которую я до этого нигде не видел. На ней нарисованы три цифры и пламя. После того, как жидкость вошла в книжку, я не мог поверить своим глазам. Она загорелась, раскинула свои листки и, словно феникс, восстала из пепла и направилась ко мне. Чёртовы слова о Каленаро. Там я уже перестал грезить о лестницах, начал вспоминать тех, кто был мне дорог. Там-то меня и настиг лик смерти. Он пересказал мне мою жизнь во всей красе, пока щупальца пламени обвивали шею, а яркие языки пламени рвали кожу на куски.

Уже тогда я верил не в бога, а в реинкарнацию. Что та нагая женщина могла на деле оказаться душой русского Лорда я не сомневался ни на йоту, но то, что у пламени могло быть лицо... нет, это просто пламя. Хотя оно, как и мой старый друг жаждало возмездия.