Вперёд в прошлое

Зарябили мурашки по коже,
И вздыхаю я часто-часто.
Так в ненастный день непогожий
Выхожу я на свой участок.

Мне пешком идти неохота,
А в кармане чуть больше полтинника.
Погнала меня на работу
Мать родимая, мать-поликлиника.

Я свершаю великое дело.
Люди! Люди! Я весь хороший!

Я летаю на крыльях в белом –
Белоснежный ангел в галошах.

Ах, весна! Уж короче ночки...
Чем помочь вам, милые? Нечем.
Ах, весна! Распустилися почки.
Ах, весна! Разболелася печень.

Я порою стою под забором,
Не решаясь войти без спроса.
Двери заперты. Ах, запоры!
Даже летом сплошные... щеколды.

– Это что там за дядя, мамаша?
Слышу – мать отвечает толково:
– То не дядя. Не бойся, Маша!
То не дядя, то наш участковый.

Я хожу от большого к меньшему.
Не страшны мне ни званье, ни чин.
Сколько видел я голых женщин...
Сколько видел я голых мужчин!

Надоела мне посещаемость,
Надоела мне бестолковость,

Надоела мне обращаемость,
Опостылела участковость.

Как хочу я, поверьте, братцы,
Ухватиться за хвост жар-птицы
И навеки в рай перебраться,
Что зовется РАЙонной больницей.

Поздний вечер. Сгущаются тени.
Спать ложатся мальчишки дворовые.
Ну, а я все пишу бюллетени,
Все – с больной головы на здоровую.

Эх, ты, жизнь моя, скука зеленая!
Эх, ты, доля моя участковая!
Как напьюся я спирту казенного,
Закушу свечой анузоловой...

Зарябили мурашки по коже,
И вздыхаю я часто-часто.
Знать, пора в этот день непогожий
Выходить мне на свой участок...

* * *

...И однажды моя мечта перебраться в рай, то есть в РАЙонную больницу с нормированным рабочим днем в качестве палатного ординатора, сбылась. Причем я для этого не приложил ни малейших усилий. Осуществить мою мечту неожиданно помог нормальный совковый бюрократизм.

Каждый участковый врач, принимая больного в поликлинике или оказывая ему помощь на дому, обязан был вносить результаты посещения в документ, именуемый историей болезни. И это правильно, и это сохраняется по сей день. В периоды, когда подскакивала заболеваемость гриппом, или, как говорили в то время, «катаром верхних дыхательных путей» (сокращенно – КВДП), больных, естественно, становилось больше, а количество вызовов на дом доходило иногда до сорока в день. Разумеется, заполнять ежедневно по сорок историй болезни было не так просто. И я, ни с кем не согласовывая, решил, что главное – оказание конкретной медицинской помощи (выписка рецептов для получения необходимых лекарств, врачебные советы, выписка бюллетеней), а формальности, связанные с заполнением историй болезни, – дело второстепенное: появится свободное время – заполню. За неделю таких незаполненных документов у меня накопилось больше двухсот, и главврач поликлиники – член партии, представитель «не основной» национальности, строго соблюдавший все правила и законы, поднял скандал. Я пообещал, что за выходные дни заполню все истории болезни. На субботу и воскресенье я забрал все истории домой. Но, поскольку симптоматика КВДП была приблизительно одинаковой для всех заболевших, прибегнул к хитрости. Описание симптоматики я схематизировал (для сокращения времени). И каждое посещение документировал идентично. История болезни, допустим, Иванова Ивана Ивановича или Петуховой Дарьи Федоровны. Я ставил дату посещения и заполнял: «Жалобы – кашель, насморк. Температура – 37,8. Состояние удовлетворительное. Диагноз – КВДП». Помогал мне в заполнении мой друг – прекрасный инженер, не имевший к медицине ни малейшего отношения. За несколько часов мы заполнили абсолютно одинаково двести с лишним историй. Я поставил двести с лишним подписей, и таким образом формальная задача была решена.