Впервые в Библии

Читатель читает и не верит своим глазам. Он спрашивает себя, зачем распространять такие сплетни? Почему Библия опускается до уровня желтой прессы? Ведь даже нынешняя журналистика с ее вульгарными разоблачениями и погоней за сенсациями и та не публикует таких рассказов о руководителях страны. Почему же здесь предана гласности столь позорная и ненужная деталь, которой никак не место в Священном Писании, разве что в пересудах и подмигиваниях дворцовой прислуги?

Тому есть две причины. Во-первых, Библия хочет намекнуть, что Давид наказан за грех, совершенный по отношению к Вирсавии. Тот, кто согрешил в постели, в постели и наказан. Тот, кто ради своей неуемной похоти пошел на прелюбодеяние и убийство, теперь бессилен удовлетворить свою похоть. А вторая причина — в желании наказать Давида продолжением насмешек. Раньше насмехались над его дряхлостью и сенильностью, теперь смеются над его импотенцией.

Мудрецы Талмуда[79] и тут поспешили на помощь Давиду, утверждая, что в действительности дело обстояло иначе. Якобы Ависага, отчаявшись пробудить страсть царя, выразила недовольство, и тогда Давид, чтобы доказать ей, что не иссох еще его родник, позвал Вирсавию и переспал с ней то ли восемнадцать, то ли тринадцать раз подряд. Я уже не помню точную цифру, но у меня нет желания проверять такого рода комментарии, вся цель которых — доказать удрученной девице и уязвленному в своей национальной гордости читателю, что и на склоне лет еврейское мужество царя Давида все еще высилось во всей своей прежней мощи.

Лично я предпочитаю этим выдумкам более поздний еврейский анекдот, который рассказывает, что после кончины Давида Ависага вернулась домой, и там, у Сунамского колодца, подруги спросили ее, как, мол, было в большом городе и в царском дворце. И Ависага ответила: «Теперь я знаю разницу между словами „иметь удовольствие“ и „поиметь удовольствие“».

«А господин наш Давид не знает о том»

Но кроме всего этого Библия хочет подготовить нас к новым событиям. Буквально в следующем абзаце автор рассказывает, что в это время один из сыновей Давида, Адония, сын Аггифы, объявил себя главным среди братьев и захотел царствовать. Не дожидаясь смерти отца, он стал разъезжать по городу в царской колеснице и в сопровождении пятидесяти скороходов, в точности как это делал его брат Авессалом перед тем, как взбунтовался против этого же отца.

Адония собрал вокруг себя влиятельных сторонников, но у него объявились также влиятельные противники. Однако сам Давид не вмешался в эту борьбу. И по простой причине — он не знал о ее существовании. Об этом сказано прямым текстом, через один абзац. Когда Адония при всем народе торжественно объявил себя царем, пророк Нафан пришел к Вирсавии и сказал ей: «Слышала ли ты, что Адония, сын Аггифин, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том?» (3Цар. 1, 11) Иными словами, недомогание Давида не ограничивается ознобом. Он вообще не знает, что происходит вокруг него.

Теперь становится понятным, почему автор так живо интересовался деталями отношений царя с «очень красивой девицей», лежавшей в его постели. Оказывается, Давид не только эту девицу «не познал» — он не способен «познать» и о том, что происходит в его царстве, в его столице и даже в его собственных дворце и семье. И не случайно Вирсавия с пророком Нафаном тут же воспользовались этим состоянием царя, чтобы убедить его завещать царство Соломону.

Мораль всей этой истории вполне согласуется с тем принципиальным возражением против идеи царства, которое многократно звучит в Библии. Я уже говорил раньше и напомню теперь, что, согласно Библии и пророкам, идеальная схема власти такова: царь народа — Бог, а пророк «озвучивает», то есть передает народу, Его слово. Такая власть существовала лишь дважды — во времена Моисея и во времена Самуила, и в обоих этих случаях сыновья не унаследовали пророческий статус отцов. Это лишний раз подчеркивает, что речь идет не о той схеме, когда власть переходит от отца к сыну, как в обычном царстве.

Царь Давид начал свой путь самым многообещающим образом. По одной из версий 1-й книги Царств — как талантливый и красивый юноша, пришедший играть перед царем Саулом, и в то же время разумный в речах человек и храбрый воин, которому покровительствует Господь. По другой версии — как смелый, находчивый, непредсказуемо ведущий себя юноша, победивший филистимского великана Голиафа в единоборстве, которое решило исход сражения. Две версии существуют и о конце его жизни. Согласно 1-й книге Паралипоменон, он никогда не грешил и еще при жизни передал власть сыну Соломону. Книги Царств, напротив, рисуют человека, которого всеобщая любовь и безграничная власть развратили настолько, что он дошел до прелюбодеяния и убийства, за что понес наказание Господне. Эта версия содержит урок, сохранивший свою актуальность и поныне: ни один лидер, даже такой выдающийся, как царь Давид, не говоря уже о менее значительных, не может руководить народом, если он нарушает законы морали и нравственности.