ВПЛАМ: Хроники бессмертного суицидника

[???: Вы пришли просить ночлег или хотите помолиться, мистер?]

Её голос приятной мелодией разливался по ушам аптапаро, нежно вибрируя в его голове.

[Тава: М-м-м-м-м…]

[???: Что, простите?]

[Тава: М-м-можно п-п-помолиться?...]

Зверолюд еде выдавил эту фразу, испуганно поглядывая на девушку из-под своей руки.

Тем не менее, она лишь облегчённо вздохнула, и слегка помахав своей, на удивление, девственно гладкой ладошкой, подозвала аптапаро внутрь монастыря.

Тот лишь поправил лямки своей сумки, попробовал навести хоть какой-то порядок у себя на голове и, удостоверившись, что всё тщетно, помчался вслед за незнакомкой.

***

Внутри монастыря было очень холодно, наверно, даже холоднее, чем на улице. Ужасный ледяной ветер тонкими убийственными струйками вливался через небольшие отверстия ближе к потолку и пронизывал каждый белокаменный сантиметр этого помещения.

[Тава: …]

Аптапаро сейчас сидел в самой широкой комнате монастыря – здесь стоял большой стол, окружённый стульями, висели иконы и фрески с какими-то Авагарлийскими символами, и валялись на полу недогоревшие брёвна вперемешку с углями.

Видимо, жители монастыря пускали дым по кельям перед сном, чтобы хоть как-то согреться.

В любом случае, аптапаро сейчас находился в молельной/столовой/обогревательной комнате не один.

Где-то ближе к углу вновь хлопотала с метлой девушка с золотыми волосами и ярко-голубыми волосами, а непосредственно перед ним стояла худощавая девушка в слишком большой для неё чёрной робе.

У белокурой монашки были довольно короткие и волнистые белоснежные волосы. Брови её были абсолютно белыми, из-за чего их почти не было видно. Лицо у девушки тоже была довольно бледным, да и на её щеках виднелся не красный румянец, а небольшие синеватые впадины.

Она глядела на зверолюда своими серыми глазами, и рот её был немного приоткрыт, из-за чего ясно было видно, что её передние зубы были слегка великоваты.

[???: Дью. Да светится имя твое на небесах, и зернится счастие твое на землях людиев бренных. В угоду идущим и в убиение гнедущим, да пресвятится свершение твое… Аве!]

[Тава: …Аве…]

Когда аптапаро только шёл в монастырь, он не знал про здешнюю веру ровным счётом ничего.

Оказалось, что верующие Авагарлисйкого Креста не просто поклонялись предтечам, а решили их обоготворить.

Их главным пророком был Дью – некий предтеча, объединивший всех своих когда-то враждующих собратьев.

Эта раса, якобы, когда-то давным-давно воевала между друг другом просто в колоссальных масштабах, учитывая их возможности, но после Дью осознал нечто, что позволило ему прекратить распри и сделать предтеч совершенной и буквально богоподобной расой.

Вся суть Авагарлийского Креста была в том, что бы осознать то самое «нечто», что осознал Дью далёкие десятки тысячелетий назад.

[???: Освяти нас неубиенных своим пресвятым осознанием, да позволь вознестися в Царствие твое Небесное… Аве!]

[Тава: Аве!..]

Несмотря на то, что аптапаро, по факту, просто повторял фразу «аве» за монахиней перед ним, он чувствовал невероятное успокоение после каждого её слова.

Её голосочек был таким тихим и мягким, что некоторые слова он вообще не понимал, но всё же они произносились с такой искренней добротой и необозримой любовью, будто девушка не читала сейчас молитву, а на прямую разговаривала с этим Дью.

[???: Первовзнесенный, первозванный, первопостигиший, да освятится имя твое и покажет нашим сердцам неубиенным путь до Царствия Небесного… Аве!]

[Тава: Аве!]

Монахиня, наконец, мило улыбнулась, взглянув себе куда-то под ноги и, опустив руки после молитвы слегка поклонилась зверолюду.

Тот лишь нелепо откланялся в ответ, впрочем без каких-либо стеснений или смущений.

Эта девушка казалась ему какой-то нарисованной, практически нереальной. Она была такой спокойной и такой умиротворённой, будто она и была одной из героинь тех легенд про Дью и вошествие предтеч.

[Филька: Что здесь происходит?]

[???: Филимон, у нас сегодня уже четвёртый посетитель.]

[Филька: Четвёртый?.. А, это снова ты...]

В небольшой зал вошёл долговязый мужчина с длинными чёрными волосами, прикрывающими его блекло-синие глаза.

Это был Филимон или же Филька, как его звали друзья и знакомые.

Он стоял с лопатой на перевес, весь покрытый потом. Все девушки тут же обратили на него внимание.

И если сероглазая монахиня принялась с ним беседовать, то девушка с золотыми волосами и метлой лишь глянула на него искоса, убедилась, что ничего чрезвычайно срочного или важного не произошло, и принялась и дальше заниматься своими делами.

[Сергей: …]

[Тава: ...]

[Фильками: Ты какими судьбами здесь, Тава?]

[Тава: П-п-пришёл помолиться.]

[Филька: Господи, да что ты трясёшься? Успокойся, здесь все свои.]

Парень подошёл вплотную к аптапаро и сильно хлопнул его по спине.

[Филька: Знакомься, это Циллиана, а та, кто убирается, Бернадет.]

[Тава: А я Т-т-тавагото… П-п-приятно познакомиться.]

[Филька: …]

[Циллиана: Сколько могил уже вскопано, Филимон?]

[Филька: Всего четыре, как и всегда. В любом случае, нас финансируют, да и бизнес Кацо, наконец, поправился, так что от голода не умрём.]