Впусти меня

Это значит лишь то, что кто-то недавно здесь был. Иначе бутылка не валялась бы на лестнице.

Да.

Он вошел, остановился в прихожей и прислушался. Тишина. Он прошелся по квартире, убедился, что окна в комнатах завешены одеялами. Почему, он и сам знал. Значит, он пришел по адресу.

Напоследок он остановился у двери в ванную. Подергал ручку. Закрыто. Но уж этот-то замок взломать было проще простого – достаточно найти отвертку или любой острый предмет.

Лакке снова попытался сосредоточиться на движениях. Переключиться с мыслительного труда на физический. Думать ему было незачем. Если он начнет думать, он станет сомневаться, а сомневаться ему ни к чему. Так что главное – двигаться.

Один за другим он выдвинул ящики стола. В одном из них обнаружил кухонный нож. Вернулся к двери ванной. Вставил лезвие в винт замка, повернул против часовой стрелки. Замок открылся, он распахнул дверь. Там стояла полная темнота. Он нашарил выключатель, зажег свет.

Господи помилуй! Вот это да…

Кухонный нож выпал из его руки. Ванна перед ним была до половины наполнена кровью. На полу лежало несколько канистр, на прозрачном пластике виднелись красные подтеки. Нож со звоном упал на кафель.

Язык прилип к небу, когда он склонился над ванной, чтобы… Чтобы что?

Коснуться рукой.

Казалось, им двигал примитивный инстинкт, вид такого количества крови завораживал. Его так и подмывало окунуть в нее руку.

Омыть руки в крови.

Он опустил пальцы в неподвижную темную гладь, и – они исчезли. Пальцы словно отрезало. Разинув рот, он погружал руку все глубже и глубже, пока она не наткнулась на…

Лакке с воплем отпрянул, выдернув руку из воды, и капли крови разлетелись дугой, забрызгав стены и потолок. Он инстинктивно поднес ладонь ко рту и, лишь почувствовав на губах что-то сладковатое и липкое, сообразил, что делает. Сплюнув, он вытер руку о штанину, прикрыв рот другой ладонью.

Там кто-то есть.

Да. Пальцы его уткнулись в живот. Прежде чем выдернуть руку, Лакке почувствовал, как пружинит мягкая плоть. Чтобы отвлечься от тошнотворных мыслей, он пошарил глазами по полу, нашел столовый нож, поднял его и крепко сжал рукоятку.

Ну и какого черта я…

В трезвом уме он бы, наверное, отсюда ушел. Оставил бы эту запруду, в темной мути которой могло таиться что угодно. Например, расчлененное тело.

А может, живот… это просто живот.

Но алкоголь придал ему смелости, и, заметив на краю ванны тонкую цепочку, уходящую под красную жижу, он потянул за нее.

Пробка выскочила из сливного отверстия, в трубах забулькало, и на поверхности возник небольшой круговорот. Он присел на колени у ванны, облизал губы. Почувствовав на языке терпкий привкус, сплюнул на пол.

Крови становилось все меньше. На стенке ванны отчетливо отпечаталась красная полоса – отметка уровня крови.

Должно быть, давно стояла.

Через минуту на поверхности выступил нос. На противоположном конце ванны выглянули два больших пальца ног, вслед за ними наполовину обнажились ступни. Воронка на поверхности оказалась точно между ног и теперь становилась все больше и вращалась все быстрее.

Он окинул взглядом контуры детского тела на дне ванны, постепенно проступавшие из-под крови. Руки, сложенные на груди. Коленные чашечки. Лицо. Остатки жидкости с тихим хлюпаньем исчезли в водостоке.

Представшее перед ним тело было темно-красного цвета. Липкое, в подтеках, как тело новорожденного. Пупок был на месте, а вот половые органы… Мальчик или девочка? Какая разница! Увидев вблизи это лицо с закрытыми глазами, Лакке его сразу узнал.

* * *

Оскар попытался бежать, но ноги не слушались.

Целых пять наполненных чернотой секунд он по-настоящему думал, что умрет. Что его столкнут под поезд. И теперь мышцы не могли свыкнуться с мыслью, что он жив.

На пути между школой и спортзалом ноги ему отказали.

Ему хотелось прилечь, – к примеру, упасть навзничь вон в те кусты. Куртка и толстые штаны защитят от колючек, а ветки мягко примут его в объятия. Но он спешил.

Нервный бег секундной стрелки по циферблату.

Школа.

Красный угловатый кирпичный фасад – камень на камне. Оскар представил, как он птицей несется по коридорам и влетает в класс. Видит Йонни. И Томаса. Они сидят за партами и насмешливо улыбаются.

Оскар наклонил голову, посмотрел на свои ботинки.

Грязные шнурки, один вот-вот развяжется. Металлический крючок на щиколотке погнулся. Он немного выворачивал стопы при ходьбе, поэтому искусственная кожа на пятках с внутренней стороны совсем износилась. И все равно ему придется проносить эти ботинки до конца зимы.

Мокрые, холодные штаны. Он поднял голову.

Они не должны победить. Они. Не должны. Победить.