Впусти меня

Холмберг указал на площадь, где снег успел запорошить круговую каменную мостовую. Один из местных алкашей неподвижно сидел на скамейке, укутавшись в широкое пальто, напоминая плохо слепленного снеговика. Холмберг вздохнул:

– Придется его проведать, если скоро не пошевелится. Как ты?

– Да так себе.

Стаффан подложил еще одну подушку на служебный стул, чтобы унять боль в копчике. Он бы предпочел постоять или, куда лучше, полежать в собственной постели, но рапорт о вчерашних событиях следовало сдать в отдел по расследованию особо тяжких преступлений до выходных.

Холмберг заглянул в свою записную книжку и постучал по ней ручкой.

– Та троица из раздевалки… Они сказали, что убийца, прежде чем облить себя кислотой, крикнул: «Эли! Эли!» – и я подумал…

Сердце Стаффана екнуло, и он всем телом подался вперед.

– Что, прям так и крикнул?

– Да. Ты что, знаешь, что это?

– Да.

Стаффан откинулся на спинку стула, и боль острой иглой пронзила все тело до самых кончиков волос. Он схватился за край стола, выпрямился и провел рукой по лицу. Холмберг не сводил с него глаз.

– Ты хоть врачу показывался?

– Да ну, пройдет… Эли, Эли.

– Это что, имя?

Стаффан медленно кивнул:

– Да. Оно означает Господь.

– То есть он обращался к Богу? И как, думаешь, тот его услышал?

– Что?

– Ну, Бог – думаешь, услышал? Учитывая обстоятельства, это кажется несколько… неправдоподобным. Но ты у нас в таких вещах лучше разбираешься. М-да.

– Это последние слова, произнесенные Христом на кресте. «Боже мой! Боже мой! Для чего Ты меня оставил?» – «Eli, Eli, lama sabachthani?»

Холмберг моргнул и уставился в свои записи.

– Ясно.

– Евангелие от Матфея и Марка.

Холмберг кивнул, пососал ручку.

– Это надо включать в рапорт?

* * *

Придя домой из школы, Оскар надел новые брюки и пошел к «секс-шопу» за газетой. Поговаривали, что убийцу удалось поймать, и ему не терпелось узнать все подробности. А также вырезать статью и сохранить ее в альбоме.

По пути к киоску он чувствовал себя странно: что-то было не так, как всегда, не считая снега.

Возвращаясь домой с газетой, он понял, в чем дело. Он больше не озирался. Просто шел. За всю дорогу ему даже не пришло в голову оглянуться по сторонам в поисках возможных преследователей.

Оскар побежал. Он бежал до самого дома, зажав газету в руке, а снежинки целовали его лицо. Он запер за собой входную дверь, подошел к кровати, улегся на живот и постучал в стену. Тишина. Ему хотелось поговорить с Эли, все ей рассказать…

Он раскрыл газету. Бассейн Веллингбю. Полицейские машины. «Скорая помощь». Попытка убийства. Характер телесных повреждений подозреваемого затрудняет опознание. Фотография больницы Дандерюд, где содержится подозреваемый. Краткая информация о ранее совершенном преступлении. Комментарии отсутствуют.

И дальше – подводная лодка, подводная лодка, подводная лодка. Состояние усиленной готовности.

Звонок в дверь.

Оскар спрыгнул с кровати и быстро вышел в коридор.

Эли, Эли, Эли.

Протянув руку к замку, он вдруг заколебался. А если это Йонни и компания? Нет, они бы не посмели вот так взять и заявиться к нему домой. Он открыл дверь. На пороге стоял Юхан.

– Здорово.

– Ну… здорово.

– Не хочешь что-нибудь поделать?

– Можно… А что?

– Не знаю. Что-нибудь.

– Ну давай.

Оскар натянул ботинки и куртку, пока Юхан поджидал его на лестнице.

– Йонни на тебя сильно разозлился. Ну там, в спортзале.

– Это он взял мои штаны, да?

– Ага. Я знаю, где они.

– И где?

– Там, у бассейна. Я покажу.

Оскар подумал, что в таком случае Юхан мог бы их и принести, но ничего не сказал. На это рассчитывать не приходилось. Оскар кивнул и ответил:

– Хорошо.

Они дошли до бассейна и подобрали брюки, висевшие на кусте. Потом погуляли. Немного полепили снежков, покидали ими в деревья на меткость. Нашли на помойке кабель, куски которого годились для рогатки. Поговорили о маньяке, о подводной лодке, а также о Йонни, Микке и Томасе, которых Юхан, как выяснилось, считал придурками.

– Во дебилы…

– Тебя же они вроде не трогают?

– Меня нет. Все равно.

Они дошли до палатки с хот-догами у метро и купили себе по две «пустышки» по кроне штука – жареный хлеб из-под хот-дога с горчицей, кетчупом, соусом для гамбургеров и сырым луком. Начинало темнеть. Юхан трепался с продавщицей в окошке, а Оскар смотрел на приходящие и уходящие поезда метро, представляя себе множество электролиний, протянутых над рельсами.

Со жгучим привкусом лука во рту они направились к школе, где их пути расходились. Оскар спросил:

– Как думаешь, кто-нибудь кончает жизнь самоубийством, прыгнув на провода?

– Не знаю. Наверно. Мой брат знал одного, кто нассал на контактный рельс.

– И что с ним стало?

– Умер. Ударило током через струю.

– В смысле? Он что, хотел умереть?

– Да не. Пьяный был. Во, блин, ты только представь…

Юхан изобразил, как тот расстегивает ширинку и мочится и вдруг начинает трястись что есть силы. Оскар засмеялся.