Впусти меня

Бенке поднялся на лифте в свой кабинет, тщательно вымыл руки, переоделся и на ходу кинул халат в корзину с грязным бельем. Вышел на стоянку, сел в машину и, прежде чем завести двигатель, спокойно выкурил сигаретку. Бросив окурок в доверху набитую пепельницу, повернул ключ в замке зажигания.

Двигатель барахлил, как всегда в холодную или промозглую погоду. В конце концов он всегда заводился, но сначала непременно нужно было поартачиться. Когда с третьей попытки завывания мотора превратились в ровный гул, его вдруг осенило.

Она же не сворачивается.

Черт. Жидкость, вытекающая из шеи покойника, не свернется под компрессом. Она просочится сквозь марлю и зальет весь пол. И когда через пару часов дверь откроют...

Черт!

Он вытащил ключ из зажигания, раздраженно пихнул его в карман, вышел из машины и направился обратно к больнице.

*

Гостиная была не такой пустой, как прихожая и кухня. Здесь был диван, кресло и большой журнальный стол с кучей всякой мелочевки. Три картонные коробки, какие используют при переездах, громоздились друг на друге рядом с диваном. Одинокий торшер бросал слабый желтый свет на стол. И все. Ни ковров, ни картин, ни телевизора. Окна были завешены тяжелыми одеялами.

Как тюрьма. Просторная тюрьма.

Оскар посвистел, прислушался. Так он и думал. Эхо, хоть и слабое. Наверное, из-за одеял. Он поставил сумку рядом с креслом. Металлические застежки сиротливо звякнули, соприкоснувшись с жестким пробковым полом.

Он начал разглядывать вещи на столе, когда Эли появилась из соседней комнаты, одетая в просторную клетчатую рубашку, которая была ей заметно велика. Оскар указал рукой на обстановку в комнате:

— Вы что, переезжаете?

— Нет. С чего ты взял?

— Просто подумалось.

Вы?..

Как ему раньше не пришло в голову! Оскар окинул взглядом предметы на столе. Одни игрушки. Старые игрушки.

— Тот мужик, который здесь раньше жил... он ведь тебе не отец?

— Нет.

— А он тоже?..

— Нет.

Оскар кивнул, снова огляделся по сторонам. Сложно представить, чтобы кто-нибудь по собственной воле мог так жить. Если они, конечно, не...

— Ты что... бедная, да?

Эли подошла к столу, взяла какой-то предмет, похожий на черное яйцо, и протянула Оскару. Он подался вперед и поднес его к торшеру, чтобы лучше разглядеть.

Яйцо оказалось шероховатым на ощупь, и, приглядевшись, Оскар увидел причудливое переплетение золотых волосков, разбегавшихся по всей его поверхности. Яйцо было тяжелым, будто сделанным из какого-то металла. Покрутив его, Оскар заметил, что золотые волоски чуть утоплены в поверхность яйца. Эли встала рядом с Оскаром, и он снова почувствовал тот самый запах... запах ржавчины.

— Как думаешь, сколько стоит такая штука?

— Не знаю. Много?

— Таких в мире всего два. Если раздобыть оба, то можно на них купить... ну, скажем, атомную электростанцию.

— Да ладно?!

— Ну, не знаю. Сколько стоит атомная электростанция? Пятьдесят миллионов?

— По-моему, миллиардов...

— А-а-а. Ну, тогда нельзя.

— А зачем тебе электростанция?

Эли засмеялась.

— Положи его в ладони. Сложи их ковшиком. Вот так. И покатай.

Оскар послушался, осторожно покатал яйцо в сомкнутых ладонях, и вдруг оно... треснуло и рассыпалось у него в руках. Он ахнул и приподнял верхнюю руку. Яйцо превратилось в сотни, тысячи осколков.

— Извини! Я не специально, я...

— Тихо... Все в порядке. Осторожно, не рассыпь. Давай сюда.

Эли указала на белый лист бумаги на столике. Затаив дыхание, Оскар бережно высыпал сверкающие осколки из ладони. Некоторые из них были меньше капли воды, и Оскару пришлось провести пальцами по ладони, чтобы убедиться: в ней ничего не осталось.

— Я же его сломал!

— Вот, смотри!

Эли подвинула лампу ближе к столу, и тусклый луч осветил кучку металлических осколков. Оскар наклонился, посмотрел. Один осколок, не больше клеща, лежал в стороне, и, хорошенько приглядевшись, Оскар увидел на его гранях крошечные выступы и углубления, а с одной стороны — микроскопические бугорки. Он все понял:

— Это головоломка.

— Да.

— Но... ты что, сможешь ее собрать?

— Думаю, да.

— Но это же целая вечность!

— Да.

Оскар принялся разглядывать другие осколки, раскатившиеся по листку. С виду они были точь-в-точь как тот, который он только что видел, но при ближайшем рассмотрении стало ясно, что все они немного отличаются друг от друга. Впадинки располагались по-разному, бугорки выступали под другим углом. У одного из осколков была гладкая сторона, по которой проходила тонкая золотая нить. Внешняя часть.

Он опустился в кресло.

— У меня бы крыша поехала.

— А представь, каково было тому, кто это сделал...

Эли закатила глаза и высунула язык, став похожей на гнома Дурина. Оскар рассмеялся. Ха-ха. Звук его смеха эхом отдался в стенах квартиры. Сиротливо. Эли села на диван, скрестив ноги, и выжидательно посмотрела на него. Он отвел глаза и окинул взглядом стол, заваленный игрушками.

Сиротливо.