Впусти меня в сердце

Год назад я загибалась от боли. Первый Новый год без Саши. Не было ни ёлки, ни салатов, ни праздника. Была рваная кровоточащая рана в душе, безграничное отчаяние и непонимание, как жить дальше. У Надюши резались зубки. Всю новогоднюю ночь я ходила из угла в угол, качая её на руках, чтобы плачем не испортить праздник соседям…

Вчера я варила в мультиварке холодец. Теперь волнуюсь, застынет ли. Боюсь, что первый блин будет комом. А так хочется хозяина порадовать…

Больно смотреть на его страдания. Невыносимо слышать стоны, когда он занимается с реабилитологом. Понимаю, что двигательная активность восстанавливается только тяжёлыми физическими упражнениями, но всё равно его безумно жаль. Ведь он страдает не только от физической боли, но и от душевных мук после трагедии, о которой я могу лишь догадываться.

Накануне Нового года, закончив все дела, оставляю Надюшу с Мирославом Даниловичем и еду в общежитие к девочкам. Накупила им всяких мелочей и детям сладостей под ёлку. С многими из соседок мы прожили бок о бок долгое время.

Здесь всё ещё есть моя комната. И даже остались летние вещи, которые я не стала тащить с собой к Долинским. Кто знает, как долго я там пробуду? Скорее всего, вернусь сюда, когда закончу на него работать. Конечно, я мечтаю, что скоро получу квартиру от государства взамен разрушенной. Но людей, которые, как и я, ждут жильё, много. А реконструкция и строительство жилого фонда движутся не так быстро, как хотелось бы.

Мы пьём чай, больше часа болтаем, делимся новостями. А потом я ухожу, понимая, что и так слишком надолго оставила больного человека присматривать за моей егозой. Сердце не на месте.

То ли это стресс из-за приближения Нового года и болезненных воспоминаний о счастливой прошлой жизни. То ли предчувствие чего-то нехорошего…

Домой тороплюсь. От автобуса почти бегу. Меня не было около трёх часов. Полагаю, что если бы возникли какие-то проблемы, то мне позвонили бы и сообщили об этом. Звонков не было.

Сама не понимаю причину своего беспокойства. Оно возникло вдруг, неожиданно, как будто на пустом месте.

На улице уже темно. По сторонам не смотрю. Влетаю в подъезд. Лифт не дожидаюсь, бегу по лестнице.

В квартире тихо. Ни на кухне, ни в гостиной, где должны играть хозяин с Надюшей, никого нет. Только ёлка поблескивает огоньками. Заглядываю в комнату Мирослава Даниловича, но и там пусто. Замечаю на кресле его домашний костюм. Он куда-то ушёл?

В душевой льётся вода. Он купается! А где моя дочь?

Заглядываю в каждую комнату, хотя ни разу за дни, проведённые здесь, этого не делала – считала неприличным совать свой нос туда, куда меня не звали.

Где же моя Надюша? Нет ни единой идеи!

Меня накрывает истерика…

Звонить в полицию? Глупо. Надо дождаться, когда хозяин выйдет из ванной. Минуты тянутся бесконечно медленно. Больше никогда не оставлю с ним дочь! Зачем я вообще повелась на эту помощь?

Кляну себя за доверчивость…

Хлопает входная дверь, и я слышу болтовню своей егозы и голос Долинского.

Она с ним? Убью гада!

- Где вы были? – пулей вылетаю в прихожую.

- Гуляли, – как ни в чём не бывало отвечает биг-босс.

Надюша вся в снегу, щёки красные, глаза светятся.

- Я его бам, бам, бам снегом, – смеётся.

- Мы в снежки играли, – переводит мне Долинский, улыбаясь.

Он и сам весь в снегу.

- Какого чёрта? – ярость кипит, я готова кинуться на мужчину с кулаками и разорвать его на части. Но не при ребёнке же устраивать разборки…

Быстро стягиваю мокрый комбинезон и сапожки, полные снега. Ножки мокрые! Ещё не хватало простудиться.

Я так перенервничала… А они – просто гуляли, развлекались в снегу. Как так можно? Ещё и смеётся…

Реву…

- Я уже не знала, что думать! Хотела звонить в полицию, что ребёнок пропал, – жалобно всхлипываю. – Я так сильно испугалась, что с ней что-то могло случиться.

- Батя не сказал тебе, что она со мной? – удивляется Долинский.

- Он в ванной! – мотаю головой.

Волнение понемногу отпускает, но выливается из меня слезами.

- Кончай сырость разводить, – строго говорит биг-босс. – Можно подумать, конец света настал. Я вообще-то всего часок погулял с твоим ребёнком. И ты спасибо могла бы сказать, а не кидаться с истерикой.

Конечно! Для человеческой особи, не имеющей ни души, ни сердца, ничего страшного не произошло… А я чуть не умерла от ужаса.

В растрёпанных чувствах кормлю Надюшу ужином, накрываю в гостиной стол и ухожу к себе. У кого праздник сегодня, а у кого траур по неслучившейся счастливой жизни…

У соседей громко играет музыка. Даже при здешней отличной звукоизоляции она отчётливо слышна. Сижу в кресле, прижимая к груди Сашин портрет.

Как больно и горько…

В дверь стучат. Нет настроения откликаться. Хочется тишины и покоя.

Стук повторяется. Не дождавшись моей реакции, Долинский приоткрывает дверь. В комнате полумрак, слабый свет только от ночника. Но он, кажется, понимает моё настроение.

- Царевна Несмеяна, спускайся из своей башни на грешную землю. Новый год через десять минут. Ты же не хочешь весь следующий год просидеть в темноте и прореветь? Разве не знаешь, что как год встретишь, так его и проведёшь? Идём за стол.