Врач

Тяжелейшая первая неделя. Понедельник. Утро. Он уверен, что не свернет. Ломка началась постепенно. Марк знал некоторые тонкости и нюансы и поэтому был готов. Ящик «Абсолюта» в холодильнике, кастрюля куриного бульона, блок сигарет «Kent 8». С каждым новым часом, а потом уже и минутой становилось все хуже и хуже. Первая бутылка ушла в три приема. Сигарета одна за одной. Плохо. Водка. Сигареты. Рвота. Хуево. В голове вертелась только одна мысль: «Ладно. Не сегодня. Брошу завтра. Сегодня можно вмазаться еще разок». Но тут же всплывал образ его девочки. Девочки, которая верит в него. Он готов был сделать все что угодно, но только не предать ее.

Чтобы уйти от наркотических мыслей, Марк стал писать стихи. Он и раньше писал, но это более походило на любительские стишки школьника для понравившейся ему одноклассницы. Он писал и писал. Рвал бумагу, ломал ручки. Агрессия переполняла его. Родные боялись. Некогда блестящие серо-голубые глаза, стали мутно-тусклыми, как затертое матовое стекло наручных дедушкиных часов на коричневом кожаном ремешке.

Вторник. Марк никогда не ждал утро так как ждал его сегодня. Ночь — ад. Пьет с утра. Рвота. Снова пьет. Сигарета не выпускается изо рта. Мама успевает влить вместо водки стакан теплого куриного бульона. Ломает. Слезы. Агрессия. Родные получают пиздюлей. Пьет. Пишет. Пьет. Снова пьет. Вырубился. Ночь проходит в тряске под одеялом. Температурный режим сбился.

Среда. Нихуя не легче. Бульон. Водка. Стихи. Отправляет ей. Она с ним. Даже если он пишет ересь, она с ним. Она понимает. Переживает за него. Сейчас больше всего она хочет быть с ним рядом. Она понимает, он нуждается в ней. Но там семья. Она рыдает у себя на кухне. Мама рыдает с ней. Она срывается с места в попытке приехать к нему. Мать стоит грудью. Нет. Фак.

Он на сломе. Но идет до конца. Слезы льются рекой в его доме, в ее квартире, друг тоже на измене. Голос в голове монотонно провоцирует на ширево. Бьет посуду. Все в крови. Пьет. Суставы взрываются все одновременно. Холодно. Рвота. Пьет. Вырубился.

Четверг. В почти разряженном, разбитом в угаре, телефоне сотни непрочитанных. Красные сердца. Миллионы сердец. Пьет. Рвота. Землистого цвета кожа с впавшими глазами, обтягивала и без того выпирающие кости. Движения болезненны. Поднять стакан водяры становится подвигом. «Мы пройдем этот путь вместе», — как мантра в его голове. Он знал: она с ним. Семья с ним. Друг с ним. «Марк, ты должен победить это в своей голове», — шептал он сам себе. Ломка не оставляла его ни на миг. Ручка в его руках становилась не орудием, а оружием. Он втыкал ее в стопку пустых белых листов. Он был опустошен. Не мог написать ни одной буквы. Горячая ванна. Водка. Ночь.

Пятница. Уверенность промелькнула в образе его девочки. Такая же хрупкая, такая же тонкая. Где-то вдалеке мотив знакомой до боли мелодии. «Ну же, сука, давай! — кричал он самому себе. — Собрался. Ты же Бог!» Водка уже стала приносить облегчение. Первая ночь с редкими эпизодами сна.

Суббота. Куриный бульон стал обретать вкусовую окраску. Он вышел на связь. Голос был еще болезненный, хриплый; прилипающий к щекам и нечищенным зубам язык, был скуп на слова. Но она чувствовала, что ему лучше. Она шептала: «Люблю, я с тобой. Мы сможем». Он работал над собой дальше. Близкие с надеждой улыбались. Они с нетерпением ждали его «возвращения». Остался еще один день.

Воскресенье. Утро. Помылся. Побрился. Голод. Ел немного. Он знал, что делает. Он готовился продолжить войну. Впереди еще неделя. Остались алкоголь и сигареты.

Бросить пить оказалось несложно после ада, в котором он побывал, да и рвотный рефлекс при виде «алкашки» был незамедлителен. Сигареты тоже ушли из жизни. Он не хотел уже куража, как раньше. Он хотел быстрее стать человеком и обнять свою малышку.

Глава 5. Воскрешение

Их жизнь и отношения заиграли новыми красками. Это были не банальные отношения мужчины и женщины, это был волшебный, созданный ими мир любви и музыки, переживаний и поддержки друг друга. Неприятности извне они вместе переживали и преодолевали играючи, как нашкодившие дети, получившие прощения от мамы.

Марк стал более ответственным. Окружающий его ранее, окутанный суетой мир стал чище, спокойнее и мелодичнее. Панк-рок сменила классическая музыка в современной обработке. Слова более сдержанными, но такими же прямыми и правильными, как раньше. Он не обращал уже никакого внимания на ежесекундные увлечения. Противоположный пол вызывал у него отторжение. Он боготворил только ее одну. Все другие были лишь люди, он не видел в них ничего отличительного. Она. Только она. Воскресила его и воскресла с ним вместе. Они удивляли друг друга, каждый раз придумывая все новые и новые развлечения и сюрпризы. Их счастью не было предела. Никто и ничто не могло помешать им.