Врач без комплексов

Принимала она Женю на кухне, сама Вика чистила рыбу, чешуйки летели в разные стороны, Жене приходилось то и дело прятаться за холодильник, чтобы очередной рыбный фейерверк не задел и ее.

— А как вы фирму нашли? — пытаясь заглянуть в глаза хозяйке, выглядывала из-за холодильника журналистка.

— Да никак. Дала объявление в Интернете, они сами позвонили, — пожала покатыми округлыми плечами Вика.

— А вы не побоялись вот так сразу с ними связаться? — пытаясь ее расшевелить, спросила Женя.

— Да нет. Они условия нормальные предложили, мы и согласились, — не проявляя никакого интереса к теме разговора, проговорила сосредоточенная на чистке рыбы Виктория.

— А зачем вам это понадобилось? — осмелилась сунуть нос поглубже девушка.

— Да дурак мой кредит на машину взял, а его сократили. Чем отдавать, непонятно, а там уже и пени капают, и еще что-то. Он, идиот, не в салоне кредит оформлял, а по знакомству какую-то контору нашел с маленькими процентами, — бросила раздраженно рыбину в раковину женщина, так что брызги воды и чешуйки полетели в разные стороны. — Нам уж потом в полиции объяснили, что никакие там не низкие проценты, а чистая обдираловка. А контора эта жулики настоящие, только их посадить нельзя, потому что у них все по закону, — тяжело вздохнула она. — Я своему, конечно, раз и навсегда мозги вправила, чтобы знал, как кредиты брать, и дружку его Веньке, который контору эту посоветовал, тоже объяснила, так что он потом месяц на больничном лежал, а жене его Светке все патлы повыдергала. Но деньги отдавать все равно надо. А где их возьмешь? — Вика вернулась к рыбине. — Вот мне на работе умные люди и посоветовали.

— А с вами по-честному рассчитались? Все выплатили? — без особых надежд спросила Женя.

— Все. И на содержание во время беременности, и потом, когда ребенок родился. Мы с кредитом сразу рассчитались, да еще и осталось, — довольно кивнула хозяйка.

— А не жаль вам было ребенка отдавать чужим людям? — напоследок спросила журналистка, уже смирившись с тем, что ничего интересного от Вики узнать ей не удалось.

— А чего жалеть? Это ж их ребенок. Мне своих ртов хватает, куда еще чужие? — фыркнула женщина, поправляя рукой выбившуюся из прически прядку.

Следующая по списку суррогатная мамаша отдыхала по путевке в Египте и должна была вернуться не раньше чем через неделю. А вот третий вариант обещал быть перспективным.

— Простите, но мне кажется, что вы ошиблись, я никогда не имела дел с такой фирмой, да и в программе суррогатного материнства не участвовала, — в ответ на Женино приветствие и представление проговорила женщина, родившая около года назад мальчика, переданного, согласно договору, биологическим родителям.

— Как же так? — удивилась, в свою очередь, Женя. — Егорова Полина Владимировна, восемьдесят первого года рождения, адрес проспект Косыгина, дом триста тринадцать, корпус три, родила девочку восемнадцатого февраля, вес три пятьсот, рост пятьдесят один сантиметр, — недоуменно вычитывала информацию из личного дела Полины журналистка.

— При чем здесь мой ребенок? Что вам надо? Кто вы такая? — Голос у Полины Егоровой дрогнул, она занервничала и попросила вдруг оставить ее в покое и больше не звонить.

Но не такова была журналистка Потапова, чтобы, почуяв запах жареного, отступить, поддавшись эмоциям. Ребенок был, «мой ребенок», так сказала Полина. Ох, что-то здесь не так!

— Полина, вы меня извините, но мой интерес к вам отнюдь не праздный. И ваши данные я нашла именно в базе данных той самой фирмы, чью деятельность я расследую. Я прошу вас помочь мне, на кону стоят человеческие судьбы, и мне просто необходимо с вами встретиться, — проникновенно, настойчиво уговаривала Женя. — Я обещаю вам, что и наша встреча, и содержание разговора останутся тайной, если вы того пожелаете. Но мне жизненно важно с вами побеседовать.

— Судьбы? О чем вы говорите? — неприязненно, но уже с ноткой сомнения и интереса спросила Егорова. — Я ничего не понимаю, какое это все имеет отношение ко мне?

— Речь идет о судьбе моей погибшей подруги и ее выжившего ребенка. А возможно, не только о них.

Полина нехотя согласилась. Возможно, она поняла, что иначе от журналистки не отделаться, возможно, в ней проснулось любопытство, а возможно, она все же имела отношение к расследуемой Женей истории.

— Вы Евгения? — распахивая дверь, спросила ее высокая, несколько угловатая женщина лет тридцати с немного выпуклыми глазами и большим бледным ртом.

Если такую накрасить и причесать, она тут же превратится в сексуальную штучку, подумала про себя Женя, разглядывая стоящую в дверях женщину. Но в данный момент Полина на штучку не тянула, а выглядела какой-то погасшей и вялой. Да и одета она была в серую ситцевую блузу навыпуск и черные мешковатые брюки, скучно, мрачно, хотя и не уродливо, но как-то невыразительно. Учитывая облик хозяйки, Женя приготовилась услышать нечто трагическое. Радужным финалом, как у Виктории Рябининой, здесь явно не пахло.

— Да, это я вам звонила, — кивнула журналистка, просачиваясь в квартиру.