Врач «скорой»

Как же мысли у людей сходятся! За положительное решение просили привезти автомагнитолу. Хорошо хоть без акустики. И ладно, потерплю радио «Маяк» еще какое-то время. Зато гараж будет мой. А такое добро с годами только дороже становится.

* * *

Естественно, нас приглашали остаться на ужин, но мне пора было бежать. Аня быстро побросала в сумку вещи, за которыми, собственно, и приехала, и мы помчались домой. Высадив ее у входа в двор, я поехал на встречу с Паульсеном. В экзотическом месте: метро «Киевская» кольцевой линии. Так что я свою машину у входа в подземку припарковал и пошел к турникетам. Можно было бы и не выпендриваться, а пешком пройтись, но это не последнее мероприятие на сегодня.

Никакой конспирации с этим шведским швейцарцем. Из вагона вышел как из кареты, оглянулся, заметил меня и попер ледоколом, никуда не сворачивая. Была бы за ним слежка – спалили бы в три секунды. Мы прошли и сели на свободную мраморную скамейку в вестибюле, как раз напротив изображения Пушкина, рассказывающего украинским крестьянам анекдот на французском языке. Флегматично взирая на великого поэта, Фредерик подвинул ко мне номер «Вечёрки». Не глядя, я ощупал газету, чтобы не выронить конверт, находящийся внутри, взял ее поудобнее и двинулся к эскалатору. Ни единого слова произнесено не было. Да и к чему эти церемонии? Появится нужда – поговорим.

Ну, теперь самое главное: встреча с Юрием Геннадьевичем. На этот раз шпионское рандеву назначено совсем недалеко от моего дома – у бывшего католического собора на Малой Грузинской. Интересно, он с умыслом выбирает всякие явно туристические места? Или совсем невысокого мнения о моих интеллектуальных способностях?

Ага, вот и чудо отечественного автопрома. Кстати, я не опоздал ни разу, у меня еще целых шесть минут в резерве. Но тут как водится – неприятные вещи лучше делать быстро. А расставание с деньгами, особенно если они практически твои – штука крайне некомфортная. Ладно, спишем их на расходы в области взаимодействия с властями.

Юрий Геннадьевич конвертик взял, посмотрел внутрь, провел пальцем по купюрам, будто пересчитывал их, и буднично спрятал в бардачок.

– Завтра после обеда сделают всё. Ему позвонят, – сказал он. – И готовьтесь на субботу, Михаил Андреевич будет ждать. До связи.

После таких слов и придурок поймет, что пора прощаться. Что я и сделал. Заеду лучше в гастроном, куплю что-нибудь к ужину, порадую Аню. Ну и себя, любимого, тоже.

* * *

Что сказать о Михаиле Андреевиче Суслове? Хрен его знает, какой он там идеолог был, я в этом понимаю примерно как в полетах в космос – общий принцип знаю, а подробности меня волнуют мало, ибо не интересны. Зато как пациент – мнителен, занудлив, вязок, ригиден в суждениях. А что сделаешь? Других вождей, чтобы вот так неофициально к своему раздетому до трусов организму подпустили, у меня для вас нет. Да и те вряд ли сильно отличаются, разве что цифрами артериального давления и степенью выраженности подкожной жировой прослойки. А в голове у них давно уже примерно одно и то же – «как бы не отравили».

Так что я послушал дыхание пациента. Вдумчиво и тщательно, посредством приложения головки хорошего восточногерманского фонендоскопа. Потому как имеется у него та самая хроническая обструктивная болезнь легких, что вызывает дыхательную недостаточность. Так что хрипы слушаю тщательнее, чем что бы то ни было. А то пропустишь вот так поганку какую – и даже оправдаться не дадут.

С легкими у Суслова было относительно стабильно, ничего не добавилось с прошлого раза. А вот давленьице подкачало, повышенное.

– Сто сорок пять на девяносто. Многовато для вас, Михаил Андреевич. Может, таблетки пора заменить? У профессора Шишкина исследуют новое лекарство, очень хорошие результаты…

– Не таблетки это, – вождь вдруг проявил эмоции, махнул рукой, потянув со стола тонометр, так что я едва успел поймать его. – Так… по работе… пройдет.

Знаем, какая это работа. Идет борьба за власть, все решится в ближайший год. Вот и нервничает Суслов.

– Если в ЦКБ узнают, что я вами занимаюсь – мне головы не сносить, – произнес я, убирая фонендоскоп. – Такое не прощается.

– Когда узнают, все уже решится, – тихо сказал Суслов. – И тогда уже будет все равно. Так или иначе.

Угу. Это ему все равно. Либо в дамки, либо… А мне-то жить и семью тут строить. Чазов и Ко до меня дотянутся в любой «скорой». Волчий билет – и привет.

Ладно, подумаем, что тут делать. Ставить на Суслова как-то стрёмно.

* * *