Врачебная ошибка (сборник)

– И тут, как видишь, – буркнул сын.

Оценив обстановку, он достал рацию и после коротких переговоров обернулся к своей напарнице:

– МЧС не приедет пока, у них все бригады на объектах, – сказал Алексей отрывисто, и Константин Алексеевич вдруг подумал, что раньше не замечал за ним такого тона. – Придется самому. Леля, давай мне вакуумный матрас.

Сын подошел к краю козырька и стал снимать насквозь промокшую тяжелую форменную куртку. Девочка-фельдшер протянула ему конструкцию тревожного оранжевого цвета. Константин Алексеевич хотел напомнить, что Алексей не обязан это делать, имеет полное право ждать, когда прибудет МЧС со специальным оборудованием и доставит пострадавшего в безопасное место. Но знал он и то, что, если несчастный работяга еще жив, его шансы тают с каждой минутой.

– Ладно, поползем, – он положил сыну руку на плечо, – посмотрим, если он труп, оставляем на месте, а если жив, тащим потихоньку.

Алексей покачал головой.

– Один ты не дотянешь. Потом, как-то его надо в эту хрень упаковать. Не спорь. – Константин Алексеевич снял куртку и с сожалением подумал, что сейчас навсегда испортит любимый свитер, подарок Иры на день ВДВ. – Слушай, Леш… если я начну вдруг падать, не хватай меня. Не удержишь точно, а если мы свалимся вместе, наша масса удвоится и шансов выжить ноль.

– А ты? – усмехнулся сын. – Тоже не будешь меня держать, если что?

– Не понял, у тебя еще какие-то сомнения остались на этот счет? – засмеялся Константин Алексеевич и, пропустив сына вперед, по-пластунски полез за ним.

Над козырьком ветер бушевал, казалось, сильнее всего. Дождь немного утих, но сейчас это было не важно. Стальной лист, по которому полз Константин Алексеевич, гудел и волновался от ветра, по ощущениям это напоминало, будто он залез на спину горячей лошади и безуспешно пытается укротить ее, только железо было мокрым и ужасно холодным.

– Живой! – проорал сын и протянул руку, в которую Константин Алексеевич молча вложил край матраса.

Вставать на ноги было очень опасно, и Константин Алексеевич все время покрикивал на сына, который в стремлении помочь забывал об осторожности.

«Поскользнется, упадет, зацепиться будет не за что», – с ужасом думал Константин Алексеевич.

Двинулись в обратный путь, и губернатор с некоторым опозданием подумал, что, может быть, конструкция козырька и не рассчитана на вес троих человек и сейчас тупо провалится в лучших традициях жанра, когда они окажутся почти у цели.

– Ползи быстрее! – прикрикнул он на сына.

– Пап, а где Варя? – вдруг заорал Алеша в ответ.

– В машине! Ползи давай!

– Если мы сейчас упадем, Вика нас убьет! Оставили ребенка одного!

– С нее взяли пример! Закрой рот и шевелись!

Наконец к ним потянулись руки, сначала вытащили пострадавшего. Алексей чуть ли не пинком пропустил вперед отца, а сам вылез последним. Мужики взялись за ручки по бокам матраса и побежали к машине «Скорой помощи», настолько быстро, насколько позволял встречный ветер. Константин Алексеевич хотел было остаться, дать нагоняй представителям администрации, но, вспомнив о своем внешнем виде, махнул рукой и помчался вслед за сыном.

– Помогай! – скомандовал Алексей, и губернатор не заметил, как оказался в салоне «Скорой» и стал выполнять распоряжения своего отпрыска.

Малютка-фельдшерица набирала лекарства в шприцы, Константин Алексеевич держал то руку, то бутылку с раствором, а сын интубировал, поставил подключичный катетер, выдворил старика-отца из теплого и светлого нутра машины и, завывая сиреной, умчался.

Улыбаясь, Константин Алексеевич нашел свой автомобиль и упал на переднее сиденье, решив, что таким мокрым и грязным рядом с внучкой лучше не садиться.

– Дедушка, что с тобой? – спросила Варя скорее с интересом, чем испуганно.

– В лужу упал. – Он подмигнул внучке и вдруг чрезвычайно ясно подумал, что этой минуты могло бы уже не быть. Одно неверное движение на козырьке, и прошедшие полчаса уже не принадлежали бы ему. – Главное, Варь, ты знай, что твой дядя – настоящий добрый волшебник!

Вернувшись домой, он первым делом заставил Варю надеть пижамку и лечь под одеяло, разрешив взять с собой в кровать все, что душа пожелает.

Потом принял очень горячий душ и, тщательно растершись полотенцем, надел спортивный костюм и шерстяные носки, которые вязала ему Ира, и он ни разу не доставал их после ее ухода, чтобы не расстраиваться.

Чувствуя себя замороженной курицей, которую хозяйка только что достала оттаивать, Константин Алексеевич потянулся к роскошному до безвкусия глобусу, внутри которого хранилась бутылка виски, огненного и тягучего, как ядро земли, но быстро передумал и отправился в кухню кипятить молоко. Набрал номер Алексея:

– Как ты, сынок?

Сынок фыркнул и сказал:

– Кончай прикалываться! Сынок… Спасибо, что отправил мне сухие вещи с Василием Андреевичем. Наш пока жив.

– Хорошо… Слушай, Леш, а почему ты меня не бросил, когда мама ушла? – спросил Константин Алексеевич, помешивая молоко. – Ты же знал, что я виноват.

– Она просила меня остаться, чтобы я о тебе заботился. Говорит, ты и так перекати-поле, а если окажешься один, вообще попадешь хрен знает куда.