Врачебная сказка, или Операция "Алатырь"

Со стороны лесной опушки к избе быстро приближалась черная точка. Она постепенно увеличивалась в размерах, пока не достигла размера тетеньки необъятных размеров, среднего роста и неопределенного возраста. Где — то между сорока и шестьюдесятью годами. Женщина была явно чем-то очень встревожена. Влетев в избу, она, молча, принялась шарить по углам. Бабуся возмутилась:- Слышь, болезная! Ты б хоть поздоровалась, что ли? Для приличия. Совсем от своих видений — привидений ошалела тетка, — покачала головой Яга. — Чего-то потеряла? — осведомилась бабушка.

Пифия не обратила внимания на замечания хозяйки избушки и с еще большим рвением продолжила обыск.

— Может, свихнулась? — предположила Луша. — Тогда и пророчество ее — бред сумасшедшего. Зря только хозяйку мне разнервировали, — выдала кошка свое умозаключение.

Пифия тем временем закончила выворачивать вещи в избушке и нацелилась на бездонный погреб Яги.

— Куды? — рявкнула бабуся. — Троглодит, да сделай же что — нибудь с окаянной бабой.

— Может, я попробую, — на пороге возник черноволосый красавец в белом костюме. — А то мне скучно.

Вся честная компания разом повернула головы в сторону говорившего. Луша спрыгнула с кровати, обошла вошедшего с нескрываемым интересом и выдала:

— Опа! Еще один персонаж нарисовался!

— Кто таков будешь? — прищурилась бабуся. — Никак царевич иноземный пожаловал. Что за полной программой пришел? Умыть, накормить и спать уложить? Как вы мне надоели! — баба Яга, кряхтя, сползла со стула. Подойдя вплотную к парню, оглядела его, оценивающе:

— Как же мне надоело жрать человечину! Троглодит Иванович, — обратилась она к Змею, — поможешь? Не только ж мне одной мучиться надо.

— Я несъедобный, бабушка, — ухмыльнулся молодой человек.

— Все так говорят, — вздохнула Яга, — а есть надо!

— Я — ангел. Почти!

Тишина в помещении наступила мгновенно. Даже Пифия, про которую все забыли, бросила свои попытки залезть в погреб избушки.

Андрей с Хоттабычем уволоклись подальше от умных разговоров.

— Знаешь, а здесь неплохо, — высказался мой муж. — Даже весело, что ли.

— О, досточтимый Андрей ибн Женя! Ты, наверное, мудрец в своем мире! Ты так точно все подмечаешь, о, открытый третий глаз моего разума! Ты достоин большего! Хочешь, я подарю тебе дворец и построю вокруг него город. Ты будешь править там мудро и долго, о, философский камень моей души! Ты открыл мне такую радость на старости лет! Вот ведь где скрыта истина — в вине! — Хоттабыч воздел крючковатый палец вверх.

— Ну, не в вине, а в водке, — наставительно поправил Андрюша. — Но постоянно искать истину нельзя, старик! Сопьешься быстро! — объяснил муж. — А города мне не надо. Я люблю руками что — то делать. Мастерить то есть.

Оглядев округу и не найдя ничего, кроме леса и избушки на курьих ножках, муж предложил:

— Слышь, Хоттабыч, давай, избушку бабульке модернизируем. Обновим так сказать. Она рада будет.

— О, наидобрейший из всех живущих! О, мать Тереза в мужском обличье! Я преклоняюсь перед тобой! — Хоттабыч грузно упал на колени. — Повелевай, о, бездонный сосуд разума моего сердца!

— Ну, ты загнул! — восхитился Андрей. — Ты только с коленок встань и давай, домой сгоняем. У меня кой- какие мыслишки по поводу избушки появились.

— Слушаю и повинуюсь, — низко поклонился старик. Перед отцом семейства возник ковер — самолет.

— Опять на этой тряпке лететь, — пробурчал недовольный "наидобрейший из всех живущих". — Может, портал там какой есть, а?

— Есть! — оживился Хоттабыч, — у Яги в печи. — Пойдет?

— Нет! — отрезал муж. — Я хоть и летать боюсь, но это лучше, чем живьем в огонь переться! Ладно, поперли так, — кивнул Андрюша на ковер — самолет, — только давай по — быстрому.

Перелет прошел удачно. Хоттабыч стер из памяти своего героя особо неприятные моменты: когда тот залазил на ковер почему — то уже во время взлета; когда, пролетая над Багдадом, чуть не грохнулся вниз, силясь рассмотреть, что происходит в гареме падишаха. А главное — когда ковер не смог пройти через стену монолитного дома, где находилась квартира Андрея. Это было самое жуткое происшествие за весь полет. Ковер бился, как мог. Джин с моим мужем молчаливо терпели старания ковра. Несколько раз летательный аппарат Хоттабыча даже сбрасывал балласт от бессилия в лице то одного, то другого пассажира и пару раз попытался протаранить стену с разлету. В результате пришлось сесть на крышу.

Мой муж ничего этого не помнил, конечно. Но от этого бесился еще больше. Еще бы: меня бы тоже бесило, если б я с горем пополам приперлась домой с переломанной ногой, при этом совершенно не зная, как и где я умудрилась так упасть! А если еще учесть количество шишек и мелких ушибов по всему телу, то на месте моего Андрюши я бы сразу предположила, что меня били. Причем, жестоко и долго. Но это я!

Мой любимый четко знал, что его не били. Что пить он — не пил. А откуда тогда травмы, было непонятно. Поэтому, что в квартиру можно попасть другим путем — через дверь — муж додумался не сразу. Мысли были заняты другим: