Врачебная сказка, или Операция "Алатырь"

— Козел безрогий! — орала подруга, проорав предварительно заклинание смены личины. Вместо ангела тут же появился козел с крыльями. — Свинья безносая! Кабан отощавший! Гнусный таракан! Клоп вонючий! — Орландо менял облик со скоростью телевизионных кадров. Неизменной оставалась только одна деталь каждого образа — два белоснежных, значительно потрепанных ангельских крыла. — Сволочь бессовестная! — На Дашку скалился прежний молодой человек, которого минут пять назад звали Орландо. — Карлсон с пропеллером! Кран от рукомойника! — поток ругательств даже не думал иссякать. Я просто поразилась Дашкиной изощренной фантазии. В моем понятии Карлсон был всегда с пропеллером, а кран от рукомойника никогда не ассоциировался с чем — то плохим. Но Дашке сейчас было виднее.

Оглядевшись, я обнаружила свидетелей Дарьиного беспредела. На полянке неподалеку от воюющей парочки сидели два весьма любопытных существа. Оба с рыжими гривами, мощными клыками и сильными лапами. Большие желтые глаза с расширенными зрачками и вытянутыми собачьими мордами. Они с неподдельным интересом наблюдали процесс непрекращающегося превращения ангела и о чем — то периодически перешептывались.

— Может, хватит? — попыталась я достучаться до Дашкиного сознания. Не получилось! Плюнув на это бессмысленное занятие, я зашагала в сторону любопытных существ.

— Привет! — на мой голос синхронно повернулись две лохматые головы. — Как поживаете? Не подскажите, как нам найти небесных львов? У нас к ним разговор есть серьезный, — я состроила загадочную мину и наклонилась поближе к живности. — Может, поможете?

— Может, и поможем, — пролаяло одно из существ. — А насколько серьезный разговор? — Его отпихнул второй лохматик:

— А мячик у тебя есть? — выдала мне вторая живность и весело по — собачьи завиляла массивным хвостом.

— Мяч?! Так это вы и есть! — догадалась я.

— Ты гляди, какая умная, — покачал головой первый лев. — А деловая — то, ужас!

— Давай мячик! — перебил второй лохматик, вывалив фиолетовый язык на бок и широко скалясь.

— Да погоди ты! Иди, погуляй пока! — прикрикнул второй лев на первого. Первый неожиданно обиделся: — Не хочешь играть — не надо! — тявкнул он напоследок и рванул носиться по травке.

— Мужчины! — многозначительно заметил второй. — Выкладывай: зачем пришла?

Я не знала, как говорить с такими существами. А их оскал не очень — то располагал к дружеской доверительной беседе. Напомнив себе, что я — ведьма, и хмыкнув себе же в ответ, я рискнула продолжить: — Нам бы молока священного немного. Ну, там, солнышко протереть.

— Солнышко протереть?! — судя по взгляду, я сморозила глупость. С другой стороны, я четко помнила формулировку — инструкцию работы с местным молоком. И из уст жреца, и из уст Великой она звучала до безобразия одинаково!

— Мне так Великая объясняла, — я с надеждой посмотрела в желтые глаза второго лохматика.

— А, светильники, что ли? Так мяч давай, — протянули мне лапу.

— А без мяча никак? — надежда на договор таяла на глазах.

— Не- а, — мне ответили весьма добродушно. Лохматик, откинувшись на травку, продолжил: — Он играть любит. Пока не поиграет, не успокоиться. А, значит, не даст молока. Так что, тащи мячик.

Я начинала злиться. Пока Даша выясняла отношения со своим телохранителем, а мой муж мирно загорал на травке, я вынуждена была трепаться с ненормальными полульвами — полусобаками и доставать им где — то какой — то мяч. На какое — то мгновение мне показалось, что лёвик надо мной издевается, и я вспылила: — Где я тебе возьму мяч? У меня даже карманов нету!

— Так наколдуй! — раздался за спиной голос моей любимой Луши.

Луша без приключений дотрусила до ворот города, где на своем месте сидела Манеки Неко.

— Привет! — промурлыкала киска.

— А, это ты, — Манеки вздохнула. — Везет тебе: у тебя хозяйка есть, друзья. А у меня никого нет. Одна сижу здесь, как дура и лапами машу. Нет, ты скажи — это жизнь? — Манеки схватила Лушу за грудки и тряхнула. — А, — отмахнулась бесхвостая, поставив мою любимицу на пол, — все равно не поймешь!

— Чего это сразу не пойму? — вспылила неожиданно даже для себя Луша. — Я тоже, между прочим, кошка и тоже — женщина! Ты что думаешь — единственная такая, да?

— Единственная! — рявкнула бесхвостая. — Видала? — она повернулась к Луше задом. — У меня даже хвоста нет! Ни — ка — ко — го! — отчеканила она по слогам, — не то, что друзей. Сколько лет здесь сижу, уже и не помню. Хуже цепной собаки стала. Даже поговорить по душам не с кем. А когда еще Великая про меня забыла… — она снова махнула лапой. В зеленых глазах плескались слезы. — Будь другом, посиди со мной! Хоть немножко!

— Хорошо! — легко согласилась Луша. — А ты мне расскажи, почему у тебя так все повернулось в жизни.