Врачебная тайна

– Понимаю, – вздохнула она с притворным сочувствием. – Профессиональная этика не позволяет и все такое, да?

– Да плевал я на этику, Алла Ивановна, – хмыкнул Зайцев и пустил в нее один из тех взглядов, от которых прежде любая готова была за ним по горячим углям пойти. – Просто… Просто, кажется, я люблю другую. Так-то вот. Влип я!

– Ясно.

Она подтянула ноги, одернула пониже подол юбки, не понадобился стильный фасончик, зря старалась, выбирая. С тоской представила, как придется сейчас снова тащиться по обледеневшему тротуару до остановки под пронизывающим ветром, нагнавшим к обеду снеговые тучи. За окном уже вьюжило. Встала и медленно пошла к двери.

– Знаете, Зайцев… – Алла Ивановна нежно погладила дверную ручку ладошкой, улыбнулась. – Невзирая на вашу грубость, я бы не хотела прощаться с вами на такой вот ноте.

– Я тоже. – Он виновато вздохнул, приложил руки к груди. – Простите меня ради бога! Просто все так навалилось. Простите еще раз! Если, не дай бог, что-то случится, то всегда рад.

– Воспользуюсь непременно. Но лучше бы уж ничего не случалось. – Она указала точеным подбородком в сторону приемной, где за дверью угадывалась подслушивающая Сашка. – Ваша девочка вызовет мне такси?

– Непременно. – Зайцев заорал в сторону двери: – Александра!

– Да, Алексей Сергеевич? – выскочила тут же Сашка, едва не зашибив гостью дверью.

– Вызови такси для Аллы Ивановны, оплати и проводи, как положено.

Та оживленно закивала, радуясь, что грубость Зайцева, кажется, на клиентке никак не сказалась. Вон как смотрит на него! Как на любовника: с нежностью и пониманием.

Ох уж этот Зайцев! Хорошо она сама устояла, хватило ума не втюриться. А то бы беда, пропала бы. И работу бы пришлось бросить, и сердце по кусочкам собирать.

Она, конечно, сделала все, как было велено. И такси вызвала, и клиентку проводила до машины, и деньги таксисту сунула. И даже ладошкой в начинающуюся метель помахала, но вряд ли ее кто видел. Это она так, уже для себя скорее. Типа, слава богу, что отделались. Сейчас она вернется в свою теплую, уютную приемную. Поставит чайник, и станут они с Зайцевым пить чай с шоколадными пирожными, за которыми она с утра завернула в кондитерскую по соседству. Она их просто обожала и Зайцева полюбить заставила, долго и настырно объясняя ему разницу между шоколадным бисквитом и земляничными вафлями.

Вот, а пока будут пить чай, она каким-нибудь путем постарается выведать у него причину его крайнего душевного волнения. Он ведь сам не свой сегодня явился. За одну ночь как будто лет на десять постарел. И седина вылезла, и морщины вокруг глаз обозначились, губы посерели. И ругался, она подслушала, с Анатолием Игоревичем – другом его – по телефону. Все какой-то номер машины с него требовал, а тот не говорил.

Выведать ничего не удалось. Зайцев столкнулся с ней в дверях. Наспех застегивая пуховую куртку с меховым воротником, еще вчера так ему шедшую, а сегодня делавшую его похожим на сельского фермера, он второпях обронил:

– Я по делам, буду не скоро.

– А как же чай? – Саша поплотнее запахнула на себе незастегнутую шубку, выбегала второпях провожать Босову, сочла, что негоже супониться. – Я пирожные купила.

– Потом, все потом, Сашок. Дело срочное. Я позвоню. – Он сбежал по ступенькам, почти домчался до машины, но вдруг оглянулся. – Слушай, Сашок, тот парень, твой ухажер, как его… Валентин, кажется?

– Он не мой ухажер! – Она гневно раздула аккуратные ноздри. – Он вообще дурак!

– Да? – Зайцев огорчился. – А как бы мне он был теперь нужен, даже если и дурак. Он ведь все еще работает в ГИБДД?

– Кажется.

– Ты вот что, дорогая моя. – Зайцев погрозил ей пальцем, свистнул сигнализацией. – Сиди и жди моего звонка. Как дождешься, тут же звони дураку своему…

– Он не мой, Алексей Сергеевич! – Александра обиженно надула губы. – Он дурак!

– И тем не менее, как только дождешься моего звонка, тут же звонишь ему и… обещай, что хочешь, но нужно будет номерок один пробить.

– Ничего я ему обещать не стану! Еще чего!!!

– Придется перешагнуть через себя, милая, придется. – В два прыжка Зайцев снова вернулся к ней на ступеньки, втолкнул в дверь, проворчав, что застыла вся, дуреха. – От этого зависит жизнь одного хорошего человечка, – подумал и с грустью добавил: – Надеюсь, что хорошего, детка. Очень я на это надеюсь…

Булочная оказалась закрытой на прием товара. Зайцев попрыгал перед запертой дверью, подергал за ручку. Потом сложил ладони домиком и приложил к стеклянной створке. Нет, никакого вранья. В самом деле, работа шла полным ходом. На стеллажах раскладывались коробки с печеньем и макаронами. Деревянные лотки наполнялись булками, батонами, буханками. Его заметили, оценили. К двери метнулась самая молоденькая и симпатичная продавщица.

– Подождите минут десять, – улыбнулась она Зайцеву. – Мы скоро откроем.

Десять минут, ни больше ни меньше, он ждал в машине. Не велик срок, как бы мысли ни молотили по башке.