Николай Гриценко (67 лет)
Болезнь и смерть Гриценко во многом были спровоцированы им самим. Уже будучи пожилым человеком, он внезапно увлекся закаливанием (тогда это было модно, и в актерской среде этим многие увлекались: клоун Михаил Румянцев, известный как Карандаш, Павел Кадочников и др.) и стал купаться зимой в проруби, валяться в сугробах. Чем вскоре спровоцировал болезнь сосудов. Болезнь усугубило и пристрастие Гриценко к выпивке, которое особенно сильно стало прогрессировать в последние годы его жизни. В итоге, когда у актера начался очередной нервный приступ, его молодая жена вызвала врачей, и те увезли Гриценко в психиатрическую клинику. И там 8 декабря 1979 года наступила трагическая развязка.
Как рассказывают очевидцы, в тот день Гриценко, будучи голодным, по ошибке залез в чужую тумбочку в больничной палате. Хозяин набросился на актера с кулаками. Во время драки сердце Гриценко не выдержало, и он скончался. Так нелепо и трагично завершился жизненный путь гениального актера.
Борис Андреев (67 лет)
—Где-то с середины 70-х здоровье Андреева стало резко ухудшаться. Давали себя знать старые болячки, заработанные им на съемочной площадке. Да и неумеренное употребление алкоголя в молодые годы тоже сказывалось. Первый инфаркт свалил Андреева еще в марте 1958 года, когда он снимался в фильме «Жестокость». В 1975 году во время съемок фильма «Мое дело» у Андреева часто шла носом кровь, из-за чего съемки приходилось отменять. Во время таких перерывов Андреев обычно отлеживался на специально принесенной для него раскладушке.
В середине апреля 1982 года Андреев съездил с Театром-студией киноактера на гастроли в Куйбышев, вернулся в Москву и тут же занемог. О том, как это произошло, рассказывает сын актера Борис Андреев:
«Утром, сразу же после его возвращения с гастролей, мы с отцом сидели на кухне, гоняли кофе и болтали о какой-то чепухе. (Уже почти два года у нас с ним был молчаливый договор — не заводить речь о самом волновавшем нас тогда — о болезни матери.) Вдруг отец приумолк и сказал совершенно неуместную, как мне показалось, фразу:
— Ты знаешь, что-то я устал очень. Наверное, это конец.
Даже сами эти слова казались нелепыми. Мысль о роковой, последней усталости, носящей какое-то сакральное содержание, никак не вязалась с этой могучей плеядой людей, к которой принадлежал и отец… Да это преходящее, суетное — минутное расслабление. А отлежится, отоспится, как всегда, — и снова в бой… Но едва ли не утром следующего дня мать срочно вызвала меня с работы:
— Немедленно приезжай. Папу забирают в больницу…