Врачевание и психика

Благоговейный восторг сразу же охватывает воскресшего Лазаря, восставшую от смерти; с того мгновения, как жизнь получила смысл, прекрасным представляется ей земное существование. И отныне этот смысл в том, чтобы рассказывать о себе и о новом учении. Возвратившись домой, она, уже другая, стоит лицом к лицу со старым своим миром: она стала интересной, наконец-то ею занимаются. Все глядят на нее с изумлением, вся деревня только и говорит что о ее чудесном выздоровлении. "Для всех, кто смотрит на меня и кто знал меня раньше, я живой памятник вашей мощи, - пишет она, ликуя, своему спасителю. - Я пью, ем, радуюсь и чувствую себя как вышедшая из тюрьмы". Но этой не знающей меры женщине недостаточно, что сестры, тетки, родственники и все соседи дивятся ей, как чуду, - нет, весть должна обойти всю страну; весь мир, все человечество должно знать о чудодее из Портленда! Она ни о чем больше не может думать, ни о чем говорить. Она набрасывается на улице на знакомых и на незнакомых со своими патетическими рассказами, читает доклады о "cure principles" 1 нового спасителя и в своей провинциальной горе-газетке "Portland Courier" помещает восторженное описание своего "воскресения". Все методы, сообщает она, оказались недействительными, магнетизм, холодные души, электричество, все врачи от нее отказались, потому что не познали еще истинного, гениального, нового принципа лечения. "Те, кто лечил меня, думали, что может быть болезнь, не зависящая от "mind", от духа. И мне не приходилось быть умнее, чем они. Но теперь я впервые могу понять в целом принцип, лежащий в основе деятельности д-ра Квимби, и, по мере того как я познаю эту истину, здоровье мое все улучшается. Истина, которую он вселяет в больного, излечивает его без его ведома, и тело, исполнившееся света, освобождается от недуга". В своем напыщенном, брызжущем фанатическим экстазом воодушевлении она, не колеблясь, сравнивает нового спасителя, Квимби, с Христом: "Христос излечивал больных, но не зельями и не лекарствами. Квимби так говорит, как до него ни один человек не говорил и не исцелял со времен Христа, - так разве он и истина не едино? И разве не сам Христос жив в нем? Квимби отвалил камень от гроба заблуждения, дабы истина могла восстать, - но мы знаем, что свет во тьме светит и тьма не может объять его".

1 "Принципы лечения".

Такого рода благочестивые сравнения, обращенные по адресу старого часовщика, кажутся все же слегка богохульными конкурирующей горе-газетке "Portland Advertiser", и она немедля подсыпает соли в вспененные этим фанатическим духом волны. Уже люди начинают втайне качать головой по поводу ее нелепых вдохновений. Но глумление и насмешка, сомнение и неверие, все эти препоны со стороны насторожившегося рассудка не имеют отныне власти над опьяненной душою Мери Бекер. Квимби, Квимби, Квимби и исцеление духом - это на долгие годы остается единственной ее мыслью, единственным словом. Никакою плотиною разума не преградить теперь этого потока. Камень скатился и станет лавиною.

ПАВЕЛ СРЕДИ ЯЗЫЧНИКОВ

Самый сильный человек - это человек единой мысли. Ибо всю накопленную им мощь, силу воздействия, волю, интеллектуальность, нервное напряжение обращает он в одном-единственном направлении и создает таким образом напор, которому редко может противиться мир. Мери Бекер одна из таких типичных мономанок на протяжении всей истории культуры: она владеет с 1862 года одной-единственной мыслью, или скорее мысль владеет ею. Она не смотрит ни направо, ни налево, она идет только вперед, вперед, вперед в одном-единственном направлении. И она остановится не прежде, чем эта идея целения духом завоюет ее страну, весь мир.

Правда, то, что она хочет провести, чего она в первую очередь хочет добиться, это и ей самой неясно в ее тогдашнем начальном воодушевлении. У ней нет еще системы, нет учения, - это оформится лишь потом, - у ней только фанатическое чувство благодарности, подсказывающее, что на ее долю выпало возвестить миру апостольскую миссию Квимби. Но и этой первоначальной установки, этой целостной сосредоточенности воли достаточно, чтобы физически и духовно преобразить беспокойную, не покидающую постели, подверженную конвульсиям женщину. Походка ее становится твердой, нервы напрягаются силою целеустремленности, в упавшей Духом неврастеничке пробуждается неудержимо властная натура и вместе с нею - множество действенных дарований. В короткий срок сентиментальный синий чулок превратился в энергичную, искусную писательницу, усталая страстотерпица - в увлекательного оратора, вечно жалующаяся больная - в страстную проповедницу здоровья. И чем большей мощи она теперь достигает, тем большей мощи и деятельности будет, в ненасытности своей, добиваться эта женщина, на пятом и шестом десятке более живая, жизнеспособная и деловитая, чем в двадцать и в тридцать лет.