Врачеватель (СИ)

В комнате стало еще теснее. Глеб стоял за спиной отца и на вытянутой руке держал пистолет Дамира. Влада в ужасе косилась на его искалеченное лицо и улыбку, которой не мог улыбаться обычный, здоровый человек. Парень волочил за собой правую ногу, а из сквозной раны на бедре стекала по штанам и сбитым кроссовка тягучая кровь.

Но Тюрин не замечал этой «мелкой» досады.

– Я не знал, что ты так глуп, друг. – усмехнулся он: – Думал, меня остановят наручники? Серьезно? И как ты вообще додумался оставить пистолет в машине?

Дамир спокойно смотрел на них. Не шевелился. Даже не моргал.

– Надеялся, что ты пристрелишь себя сам. – отозвался он: – Я бы даже машину от твоих мозгов чистить не стал.

Тюрин хмыкнул, а Дамир нахмурился, услышав за спиной слабый стон. Он обернулся и понял, что девушка снова провалилась в обморок. Пора было заканчивать этот цирк. Иначе ничем хорошим для Влады он не закончится.

Капитан снова отвернулся от девушки, сжал кулаки и попытался не сосредотачиваться на душившей ярости и мыслях о том, что лучше бы Глеб умер, чем оказался таким ублюдком. Лучше бы Дамир оплакивал друга, чем так сильно теперь ненавидел.

Ладышев наслаждался их зрительной дуэлью. Он сделал несколько шагов вперед, но Дамир предупреждающе прищурился:

– Только дернись.

– Не угрожай мне, капитан, – хмыкнул тот, но все же остановился.

Миронов качнул головой. Он сильно жалел, что оставил дома наручные часы и не мог незаметно узнать время. Оставалось только мысленно отсчитывать минуты.

– Ты знаешь, почему я стал таким?

Миронов скривился. Ему было совсем не интересно. Но мгновения тянулись слишком медленно, и ему не оставалось больше ничего, кроме как бросить незаинтересованное:

– Валяй.

Ладышева задело пренебрежение. Он прищурился, но все же начала привычную исповедь. Правда, читал ее сквозь сжатые зубы и следил за каждой эмоцией капитана:

– Потому что я стал тем, кто увидел насквозь прогнившее нутро человечества. – медленно вещал он: – Людям при рождении дается чистая, легкая душа. А они с каждым годом чернят ее похотью и грехом. Рвут на части и ставят кляксы. Я увидел это на войне. Там все гнилые…

Нет, даже ради времени, Дамир не готов слушать эти сумасшедшие бредни.

– А по-моему тебе на войне просто голову отбили, подонок, – прервал он высокопарную речь.

Ладышев осекся. Ему не нравилось отсутствие страха в темных глазах Дамира. Его раздражало, что даже ярость немного погасла.

И был только один способ разжечь ее снова.

Только один.

– Твой дружок говорил мне то же самое.

Слова достигли цели, и Дамира будто ударили под дых. Гнев залепил все вокруг красными всполохами, и только мысль о Владе не давала сорваться с места раньше времени.

Он не может ей рисковать. Не может.

– Вы глупые. Вы все глупые! – счастливый от результата, продолжал убийца. – Лишь я, и мой сын знаем истинную цену души. Знаем, как освобождать ее. Вы считаете меня преступником? Да я ваша единственная надежда!

– Ты – наша единственная заноза в заднице… – голос Влады отрезвил Дамира.

Капитан посмотрел на девушку и с облегчением понял, что та, наконец, пришла в себя. Даже говорить начала, хотя половина слов тонули в сбитых вдохах. Каждое движение причиняло ей боль, из-за чего Влада морщилась и кусала губы.

– Не двигайся. – пошевелив губами, приказал он ей, не произнеся при этом ни звука.

Влада согласно моргнула и притихла, прекращая болезненные попытки шевелиться.

– Какая она сильная, верно? – Ладышев даже не посмотрел на Владу, продолжая бороться взглядами с Дамиром: – Я таких сильных прежде не встречал. Мне не терпится полюбоваться ее очаровательным сердечком. Уверен, оно отягощено всего одним грехом.

– Замолчи, – предупреждающе процедил Дамир.

Капитану казалось, что из-за вспышки гнева он потерял счет минутам, и это выбивало из колеи.

– А что «замолчи» – удивился Врачеватель: – Ты же уже все знаешь.

– Другой вопрос – откуда знаешь ты. – сплюнул капитан, а потом посмотрел на Глеба: – Хотя, о чем это я…

– Да, мой сын невероятно умен!

Гордость, засквозившая в голосе Ладышева вынудила Миронова заскрипеть зубами

– Знаешь, я ведь раньше считал его плодом греха. Ведь я был уже женат, когда зачал его другой женщине. И глуп. Не знал, что он окажется единственным способным понять суть моего мировоззрения. Единственным, кому я могу завещать свое дело.

Дамир закатил глаза, не выдерживая очередного потока пафоса, и вздрогнул, заметив с каким обожанием Глеб смотрел на отца.

Он точно сошел с ума. Он не просто собирался продолжить дело Ладышева, он обожествлял его. Дамир видел это, но никак не мог понять, как Тюрин так долго прятал спятившую сущность за образом примерного и сострадательного друга.

Помешанный ублюдок.

– Отец… – начал парень, не отводя от мужчины восторженного взгляда. – Нам пора заканчивать это. Дамир точно привел за собой хвост.

Миронов мысленно усмехнулся. Конечно, он привел хвост. И, если он не ошибается, хвост будет здесь через несколько секунд.

А значит, время согласиться с Глебом: пора уже заканчивать.

– Ты прав, – кивнул Ладышев, – убери его.