Врачи. Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству

Какими бы ни были истинные мотивы, ускорившие дальнейшие события, наиболее вероятно, что настоящая причина паломничества Везалия заключалась в том, что он хотел уехать из Испании и вернуться в Падую. Он сел на корабль из Венеции в апреле 1564 года, известно также, что в обратный путь он отправился в начале осени. Некто Пьетро Биззари сделал в 1568 году заявление, которое историки считают правдивым, что вскоре после того, как пилигрим ступил на Святую Землю, «прославленный Сенат пригласил Везалия в известный университет в Падуе, предложив ему весьма почтенную стипендию, на место ученого Фаллопио, который чуть ранее перешел в лучший из миров». Поскольку недавно избранный профессор должен был знать о своем назначении до отправления в обратный путь, можно с уверенностью сказать, что он не собирался возвращаться к испанскому двору. Здесь должна бы начаться славная сага о блудном ученом, вернувшемся, чтобы сделать массу открытий в разных областях науки. Но заканчивается эта сказка трагедией. Паломнический корабль, на котором путешествовал Везалий, попал в сильнейший шторм, сбивший судно с курса и кидавший его по волнам в течение нескольких дней. Когда запасы еды и воды на не подготовленном к такому повороту событий судне начали иссякать, пассажиров выбрасывали за борт одного за другим, когда они умирали или становились слишком слабыми, чтобы тратить на них остатки провианта. Наконец, как раз в тот момент, когда все казалось потерянным, шторм утих, и корабль смог причалить в порту маленького острова Занте, у западного побережья Пелопоннеса. Везалий оставил судно и почти сразу же стал жертвой серьезной неизвестной болезни. Через несколько дней, по словам Биззари, «его жизнь оборвалась в муках, на отвратительном убогом постоялом дворе вдали от родины, без чьей-либо помощи». Венецианский ювелир, чей корабль сделал остановку на острове, случайно узнал, что там заболел и умер знаменитый анатом. Биззари продолжает: «С большим трудом он получил разрешение островитян на его захоронение, своими руками вырыл могилу и похоронил тело, чтобы оно не осталось на растерзание диким зверям». Никто не знал, кто был этот ювелир: могилу, которую он выкопал октябрьским утром, обнаружить не удалось.

Вот так погасла звезда Андреаса Везалия. За пять лет беспрестанных вдохновенных исследований он проложил путь в мир современной медицины, а остаток своей жизни провел в разочаровании и сожалениях. Несносный ребенок, любитель анатомии вырос, так и не став зрелым исследователем, который, возможно, сократил бы извилистый путь к следующей неизбежной ступени развития искусства исцеления – к пониманию того, что каждый симптом заболевания вызывается специфическими, обычно морфологическими изменениями в каких-либо органах или тканях тела. На страницах Fabrica есть свидетельства того, что его исследования могли пойти в этом направлении, если бы он смог освободиться от обязательств перед императором. Андреас Везалий заслуживает слов самого глубокого сочувствия и сожаления.

Но теперь нет смысла рассуждать о том, как могли бы развиваться события. В любом случае его трактат Fabrica стал воплощением духа эпохи Возрождения, достижением такого масштаба, творческая энергия которого могла исходить только из утопического видения грядущего науки. В этом будущем исследователи будут полагаться только на свидетельства своих органов чувств, как делали «гиппократики», а их выводы будут логическим следствием имеющихся конкретных, вещественных фактов. И тогда они найдут самую лучшую технологию своего времени, плод их культуры, для регистрации наблюдений и передачи миру своего опыта, чтобы другие могли еще больше обогатить сокровищницу человеческих знаний. Такова была роль Везалия в истории медицины: размышляя о нем, невозможно не вспоминать о его книге, этой квинтэссенции его интеллекта. Уолт Уитмен, вероятно, никогда не видел своими глазами копию Fabrica, но он знал главное:

Друзья, это не книга: кто прикасается к ней, тот прикасается к человеку.

4. Деликатный хирург. Амбруаз Паре

Хирургия – это занятие, требующее интеллекта. Лукавые терапевты с их вечными насмешками предпочитают, чтобы хирургов рассматривали только как умелых ремесленников, выполняющих рутинные задания, возлагаемые на них более интеллектуально одаренными специалистами. Я приписываю эти издевки некой беззлобной братской зависти не столько нашему звездному статусу, сколько очевидному результату лечения, которого мы, хирурги, достигаем, не говоря уже о личном удовлетворении, которое мы получаем при этом. Может показаться странным такое забавное описание ежедневных забот хирурга, но немногие врачи (кроме терапевтов) могут оценить, насколько хорошо мы проводим время, почти всегда. Трудный случай разжигает азарт, и главная задача заключается не в том, чтобы творить чудеса пальцами, а в том, чтобы совершать волшебство с помощью ума.