Враг

— уже сама по себе награда. Право на дерзость само по себе великая честь».

Монах вернулся в комнату и лицом к лицу столкнулся с бывшим претендентом на мировое господство, причесывающим гребешком сырые волосы.

— Вот что любопытно, — продолжал Марк. — Сорок два года вы состоите в святом ордене и на поисках греховного собаку съели. Ну, а об ангелах вы что-нибудь слышали? Как у вас насчет проблемы ангелизма?.. Они теперь чрезвычайная редкость — я имею в виду специалистов по этой теме. Вас, знатоков греха, хоть пруд пруди, а вот кто может пролепетать что-нибудь внятное об ангелах?

Брат Анатолий посмотрел на сеточку шрамов, избороздивших грудь покорителя Галактики.

— А это, значит, еще одна награда за участие в таком грандиозном мероприятии, как вселенский бунт?

— Нет, всего лишь печальные следы, оставшиеся после некоего несчастного случая. Через несколько месяцев они исчезнут. Мое тело самоомолаживается.

— Значит, никакие нападки врагов вам не страшны. М-да, это, должно быть, самый ужасный способ обеспечения своей безопасности Впрочем, как и бесконечное одиночество в пути. Тоже несладкая штука, не правда ли? Одним словом, если во мне возникнет нужда, я буду поблизости. Я Элизабет сказал об этом и вам говорю.

Марк пожал плечами.

— Послушайте, Анатолий Северинович. Я нашел, что вы добрый и порядочный человек. Вот вам мой совет: не суйте нос в чужие дела.

— Только не говорите, пожалуйста, — повысил голос монах, — что вы зашли так далеко, что способны погубить старого больного человека только за то, что он молится о спасении вашей души.

— Молитесь лучше за спасение души Элизабет. Я в вашем духовном наставничестве не нуждаюсь. А теперь пора в детскую. — Марк первым направился к двери, Анатолий Северинович двинулся вслед за ним и уже на ходу заметил:

— Не надо трясти яйцами, сынок. Твой брат Джек никогда бы не позволил себе разговаривать со священником в подобном тоне.

Марк долго молчал — не спеша спустился по лестнице, свернул в коридор и уже здесь, в тусклом полумраке, тихо, едва слышно сказал:

— Для человека, покинувшего наше время еще до того, как о Джеке… пошла дурная молва, вы слишком хорошо осведомлены, о чем и как он думал.

— Об этом говорили и мои прихожане, — ответил монах. — Вы бы удивились, узнав, как похожи люди, решившие бежать в плиоцен. А может, и не удивитесь… Я знаю о тебе куда больше, чем ты мог бы откопать в моей памяти даже с помощью своей блядской силы, сынок. — Он ободряюще улыбнулся, заметив, что Марк обернулся и с изумлением посмотрел на него. — Например, об одиночестве. Не по этой ли причине ты зачастил к нам, на Черную Скалу? Надеешься обрести здесь соратника-метапсиха, который отнесся бы к тебе как к человеку, а не как к падшему ангелу?

— Вопрос, конечно, интересный, — сказал Марк Ремилард. — Давайте-ка оба попытаемся отыскать ответ. — Он довольно засмеялся.

3

Хвала тебе, великая Тэ, лучшего года даже и не припомнить!

Что за слизни! Ягодки, а не слизни!.. Упитанные, медового цвета с серыми пятнышками, каждый размером с банан — как раз такие, каких разводят первобытные в долине Вар-Меска. Сочные, питательные… Каждое корытце битком набито — так и прут на пиво. Да и пивко на зависть, хоть и выдохлось, а хмельной запах на сто верст разносится. Как тут в корыто не бухнуться, и сколько их ни ставь, все будут полны. Ах вы, мои жирненькие — напились пивка, теперь бай-бай? И смерть вам легкая досталась, себе такой желаю.

Да-а, смерть… Где-то она ходит, голубушка?..

Пожилой мирный карлик по имени Партсунигали Спиклбели выпрямился, отер пот со лба, глянул в чистое небо. Потом бросил взгляд на сумрачный влажный лес — в прогалах между деревьями виднелись белоснежные, искрящиеся шапки гор. Да, повезло в этом году. Большой урожай на слизней, все ловушки-корытца полны. И на засолку, и под маринад хватит, достанет ли бочонков? Соленые слизни — это такая вкуснятина! Нынче и на всю семью хватит, и на продажу останется. Когда ударит зима да прометет снежными бурями все долины в округе и дальше, в Западном Фамореле, сколько найдется охотников отведать такую еду. Только выложи товар, сразу сбегутся. Глядишь, и к столу их величеств короля Шарна и королевы Айфы попадут. Что тогда скажут их величества? Да ничего не скажут — набросятся на лакомство, а потом еще и пальчики свои королевские изволят облизать. Хорошо!..

Партсунигали даже зажмурился от удовольствия. Он-то домосед, но как приятно помечтать о том, что засоленные им слизни будут вращаться в высоких правительственных кругах. И учтите — достойно вращаться!..

Мурлыча под нос веселую песенку, он перебросил в заплечный кожаный мешок последнего слизненка, потом выплеснул остатки пива, налил свежего и осторожно прикрыл установленное на мшистом пеньке корытце крышкой из коры. Боковых отверстий в ней было достаточно, так что голубчики запросто могут забраться внутрь, чтобы отведать пивка. А потом забыться… А завтра он, Партсунигали Спиклбели, будет тут как тут… А пока можно и домой.