Враг

Сколько прошло времени с момента его ухода из лагеря, он не знал, да и не важно это — вряд ли кто-то спохватится. Однако, судя по почерневшему небу и приятно ноющим мышцам, потренироваться сегодня удаюсь неплохо. А главное, с пользой, потому что это всегда помогало встряхнуться. Даже тогда, когда уныние и безысходность грозили затопить с головой.

— Гляди, какой красавчик, — неожиданно раздалось вдумчивое у него за спиной. — Ушки длинные, волосики черные, а уж глазки как сверкают! Про то, что ниже, я вообще молчу… Гм, голые эльфы, свободно разгуливающие в лесу по ночам, — это действительно нечто. Как думаешь, Карраш, это он ради нас так расстарался?

Невидимый гаррканец насмешливо фыркнул.

Таррэн откинул со лба мокрую прядь и с изумлением воззрился на наглое существо, которое не только соизволило наконец проснуться, но и сидело сейчас напротив, бесцеремонно его изучало, да еще и комментировало вслух!

— Давай-давай, покажись во всей красе, а то нам не все видно, — с каким-то ненормальным азартом подбодрил Белик, деловито садясь на землю. — Мне, разумеется, твои прелести до одного места, но когда еще в жизни выпадет такой шанс — воочию рассмотреть перворожденного? В первозданном, так сказать, виде? Ого! Да тут, оказывается, есть на что глянуть! Видать, не врут девки про ваше достоинство! Рыжик от зависти удавится, когда я ему расскажу!

Таррэн против воли почувствовал, как от «похвалы» начинают гореть уши, и торопливо напялил штаны.

С’сош! Ну что за несносный сопляк! Едва в себя пришел, как на тебе — опять нарывается! Еле сидит, почти не двигается, потому что лишний раз пошевелиться наверняка больно. Даже куртку не набросил на плечи, хотя уже прохладно. И сапоги натянуть не смог, а теперь его бесстыдно голые пятки сверкают в темноте не хуже иного фонаря! Зато туда же — дерзить надумал, чтобы его снова прибили! В кого только уродился, маленький мерзавец?!

— Карраш, плюнь в него, что ли? — вяло попросил этот стервец, вовремя приметив, что у темного на скулах заиграли желваки. — А я что? Я — ничего. Только правду сказал, а он не верит. Это ж комп-ли-мент, дурень! Цени, ушастый, потому что я очень редко кого хвалю. Правда, Каррашик? Интересно, если бы на моем месте сидела красивая девушка, он бы по-другому отреагировал?

— Я гляжу, тебе стало лучше? — сухо осведомился Таррэн, застегивая ремень.

— Мм… силенок пока маловато, но на тебя вполне хватит. Так что не обольщайся.

Эльф неверяще вскинул брови. Нет, это просто невероятно! Должен же у него быть хоть какой-то инстинкт самосохранения!

— Слушай, на этом свете есть хоть одно существо, кроме Урантара и Карраша, кто не бежит от тебя сломя голову? У меня складывается впечатление, что ты готов плюнуть в лицо каждому, лишь бы не дать повода себя задеть. Я-то ладно. Ты не любишь эльфов и сделаешь все, чтобы убедиться: нам доверять нельзя. Согласен. Но чем тебе не угодил тот же рыжий? Или Ирбис? Девчонки, которым ты, судя по всему, небезразличен? Зачем издеваться над остальными?!

Белик несильно вздрогнул и уронил взгляд.

— Тебя это не касается.

— Возможно, — не стал протестовать темный. — Но не только перворожденные умеют делать больно. Мир полон вещей, которые нам не нравятся не меньше, чем вам. Поверь, люди тоже не сахар, а иногда кажется, что даже мы можем поучиться у вас жестокости. Но это не значит, что я должен достать меч и убивать всех направо и налево, без разбора!

В темноте враждебно сверкнули два ярко-голубых глаза.

— Не тебе говорить о жестокости, эльф!

— Меня зовут Таррэн.

— А мне без разницы. Для расы, которая не признает никого, кроме себя, не существует имен. Она потеряла на это право. Вы те, кто не знает сострадания, не живет, а существует, как безмозглые твари, повинующиеся только голоду, жажде и инстинкту продолжения рода. Вы — такие звери! Вы! Слышишь?!

Таррэн напряженно замер и на несколько минут замолчал, со странным чувством всматриваясь в полное гнева и застарелой ненависти лицо Белика. Сколько же боли пришлось когда-то вытерпеть этому мальчишке? Сколько страха испытать в руках палача? Сколько раз умолять о смерти, но так ее и не дождаться?

Он снова некстати вспомнил лица погибших женщин, скорченные судорогой тельца их новорожденных малышей, которые не оправдали чужих надежд и только за это были безжалостно истреблены, и до скрипа сжал кулаки.

— Возможно, мы действительно слишком долго живем, чтобы ценить то, что имеем, — глухо сказал он наконец. — Возможно, мой народ разучился слушать других и погряз в самолюбовании. Возможно даже, ты прав, но мы не все… одинаковые.

Пацан только горько усмехнулся.

— Мне жаль, что кто-то из нас когда-то причинил тебе зло и так ранил. Жаль, что погибли дорогие тебе люди. Жаль, что все так случилось, и ты не дождался в тот день помощи. Но моей вины в этом нет.

— Ранил? — неожиданно хищно улыбнулся Белик. — Нет, эльф, на самом деле он меня убил. И я надеюсь, однажды ты поймешь, в чем разница.

Ночь, будто в насмешку, отозвалась криком разбуженной сойки.