Враг един. Книга вторая. Чёртов плод

Вильф оказался тогда прав, как, в общем-то, и всегда: вся хитрость заключалась лишь в том, чтобы удерживаться на уровне второго-третьего касания, остальное получалось как-то само собой, интуитивно. Приходящие образы были всегда спонтанными, но очень чёткими, и управляться с ними было совсем несложно. Сжимающаяся цепь – расколоть одно из звеньев, тлеющие угли – затушить, трепещущее на ветру полотно – разгладить, успокоить…

– Легче стало?

– Легче… – пробормотала тётка. – Матерь божья, как у тебя это получается-то, а, Тимка?

– Техника есть такая, эм-м-м… китайская. Точки там всякие, знаешь… друзья научили.

Аспид улыбнулся, опуская руки. На душе у него снова сделалось легко.

Но пора было возвращаться в Цитадель.

* * *

– …как видишь, от тебя не требуется ничего невозможного, смертный. Всего лишь быть там в нужное время и впустить его внутрь, – подытожил стоящий у балконной двери высокий блондин с грубым обветренным лицом. – А до тех пор можешь оставаться здесь, у себя в Бреслау.

Блондин отвёл в сторону тонкую, свисающую до пола зеленоватую тюлевую занавеску и рассеянно проводил взглядом первый тряский трамвай, продребезжавший за окном. Мелко зазвенели стеклянные подвески на тусклой золотистой люстре под потолком; световые блики от электрических лампочек испуганно запрыгали по выкрашенным бледно-серой краской стенам спальни, пытаясь развеять сгустившиеся вокруг Яна удушливые предрассветные сумерки.

– Они этот город теперь называют Вроцлав, Тео, – мужчина с рыжими волосами до плеч, оседлавший стоящий посреди комнаты на вытоптанном узорчатом ковре колченогий венский стул, слегка качнулся на нём, опираясь локтями о гнутую скрипучую спинку, на секунду вынул изо рта блестящую золотистую карамельку на палочке и усмехнулся.

– Ужасно звучит, как ты думаешь? – светловолосый обернулся к нему, поморщившись.

Эту пару Ян видел рядом с покровителем впервые. Он отчётливо различал, что между собой они оба вроде бы говорили по-немецки, но слова, обращённые к нему самому, почему-то слышал будто сразу на двух разных языках одновременно, и от этого у Яна каждый раз нестерпимо сильно ломило между бровей, а воздух вокруг него словно начинал дрожать, делаясь липким и тяжёлым, будто в отделении лучевой терапии рядом с линейным ускорителем.

Когда мужчины разговаривали с покровителем, Ян переставал разбирать их речь совсем.

«Сегодня минуло ровно три года с тех пор, как всё это произошло», – подумал вдруг Ян. Три года с того момента, как он, за минуту до того, как потерять сознание, с ослепительной ясностью понял, что всё произошедшее с ним было вовсе не сном – впервые разглядев жуткий подлинный облик покровителя, его огромные, словно высеченные из белого камня, полузвериные лапы с тёмными изогнутыми когтями, и его лицо, больше всего похожее на уродливую карнавальную маску.

С того дня Ян видел эту маску бессчетное количество раз. И вот сейчас она опять неумолимо плыла перед его внутренним взором, накладываясь на жёсткое азиатское лицо с прищуренными глазами, – отчётливая, словно медицинская голограмма во время операции. Обведённые густой тёмной каймой алые глаза, огромный расплющенный нос, широкая пасть с острыми оскаленными зубами…

– Ты хорошо понял моих соратников, Янек? – покровитель поднялся с потёртого мягкого кресла около окна.

…раньше тот всегда являлся к Яну в одиночку. А вот теперь, три года спустя, в канун Дня всех святых, он привёл с собой ещё и этих двоих… и они вытащили его прямо из постели, и теперь Ян стоял перед жилистым мужчиной с длинной чёрной косой, завязанной высоко на затылке, босиком на холодном как лёд деревянном полу, и дышать ему, как и всегда, делалось всё тяжелей, и мелкая колючая вибрация пробегалась по мышцам с каждым новым обращённым к нему словом.

Ян судорожно вздохнул и поднял голову, пытаясь говорить твёрдо:

– Зачем вам… Для чего я должен буду это сделать?

Все эти три года Ян принуждал себя не задумываться над тем, с какими именно силами он связался, не давать этим силам имени, даже про себя. Ян никогда не считал себя трусом, но думать о том, что он в действительности натворил и какую власть дал над собой этим силам, так опрометчиво произнеся тогда клятву, было просто нечеловечески страшно.

Только вот сейчас, видя перед собой этих троих, Ян как никогда отчётливо понимал: за ними стоит смерть. Бездонная, адская, неодолимая пропасть, и не оставалось в этом мире уже больше никого, кто был бы в силах помочь удержаться на её краю…

– Забываешь своё место, раб? – покровитель подошёл ближе, пристально глядя ему в глаза, и Ян невольно отпрянул к стене.

Тусклый пасмурный свет раннего осеннего утра, падающий из окна, показался ему нестерпимо ярким, будто он исходил от операционной лампы. Чёрная нейлоновая майка давно уже повлажнела от пота, веснушчатые плечи покрылись противными мурашками. Липкий холодок безотчётного страха привычно потёк по позвоночнику, и мужчина отчётливо различил шумное биение собственного сердца, болезненно отдающееся в висках.

Он никогда не мог этому сопротивляться.

Он просто не знал, как…