Враг Геббельса № 3

В той же Италии была ситуация, когда отец неточно оценил качество своей работы. По его словам, в тот день в Риме было особенно жарко. Он шел по набережной Тибра, но тянуло ближе к воде. Спустившись по каменной лестнице, увидел на маленькой площадке художника, который перышком и тушью рисовал Замок Святого ангела, что на другой стороне реки. Художник оказался французом из Парижа. Сухощавый, немолодой, седоватый, с нервным, подвижным, симпатичным лицом. Он сказал, что он не профессиональный художник, а «аматёр», любитель. Хотя его рисунок, по воспоминаниям отца, обещал быть хорошим. Француз очень обрадовался, узнав, что московскому коллеге доставляло большую радость рисовать его родной город. Было приятно, продолжал отец, стоять рядом и рисовать величественный круглый замок и арки мраморного моста, что ведет к нему, и скульптуры на мосту, и взметнувшегося ангела на верху замка. Вспомнилось, что четыре века назад из окна темницы в этом замке бежал великий скульптор Бенвенуто Челлини. Он спустился по сделанным из простыней веревкам, преодолел еще две крепостные стены, ворота, сломал ногу, но завершил задуманное и своим побегом довел до сумасшествия приставленного к нему стражника. История в Риме закручена в тугой узел, она прекрасна и драматична… За этими размышлениями отец быстро закончил рисунок, от которого его новый друг пришел в восторг. «А мне он не нравится, – ответил отец. – Пойду порисую с другой точки». Попрощались. И когда он поднялся на набережную, француз, сжав руки над головой, воскликнул: «Bravo! Russo, bravo!». Когда был сделан второй рисунок, отец понял, что тот не получился. А вот первый, так понравившийся парижанину, он оценил позже, даже поместил его на пригласительный билет на новую выставку. И отдал должное вкусу «аматёра», вошедшего в число новых добрых знакомых, о которых ему было приятно вспоминать.

«Житомирский в своих рисунках отражает жизнь городов, их развитие, воздух, личность. Каждый его рисунок – открытие, его мотивация, нередко тайная, связана с душевным приключением, душевной встречей», – так писал о работе «уличного художника» автор изданной в Румынии солидной, богато иллюстрированной монографии искусствовед Джордже Потра.

Однажды я встречал отца, возвратившегося из дальней поездки. В машине он делился еще не улегшимися впечатлениями. Опять я натыкался на экскурсантов, стайкой ходивших за гидом, говорил он. Некоторые, лишь мельком бросив взгляд на дивный храм, утыкались в блокнот и со скоростью стенографистки фиксировали все, что им говорил гид. Другие, щелкнув фотоаппаратом, стремительно шли дальше. А ведь они лишали себя многого, и прежде всего счастья свидания с великими творениями прошлого. Ему так и хотелось сказать им: не спешите, не лишайте себя радости!..

Отец не скрывал, что испытывает мгновения счастья, бродя по незнакомому или даже уже виденному городу с карандашом, фломастером, бумагой. Когда рисуешь, делился он, легко представляешь рабочие руки строителей, которые в отсутствие современной техники на века сложили эти камни. Рисуя, легче оцениваешь фантазию, чувство ритма, вкус и гений архитекторов. Легче замечаешь удивительную симфонию цвета, представшую перед тобой: розовые фасады домов, красную черепицу крыш, серые камни храмов, позеленевшую медь куполов. А если выйти рано утром, то все это еще окутано сиреневой дымкой…

Надо признать, цветовая гамма, доступная глазу художника, не всегда ощутима обычным человеком. Равно как и вроде бы второстепенные детали, в итоге и формирующие образ – старинной церкви, древнего храма или убегающей узкой улочки. Но оттого стоит, наверное, более пристально вглядываться в окружающиеся красоты, не спешить отметить увиденное «галочкой» в путевом блокноте, довольствоваться мимолетным фотокадром. В своих публичных выступлениях, в напечатанных по итогам поездок заметках он мягко призывал к этому.

«Иногда меня спрашивают: почему вы так любите рисовать архитектуру? – говорил художник. И отвечал на этот вопрос: – Для меня архитектура – портрет страны. Она раскрывает тебе душу народа»… «Портреты-то все рисуют. А вот дома нарисованы изумительно», – так на одной из персональных выставок в моем присутствии отозвался о его «уличной» графике художник Борис Ефимов.

Мы всей семьей ездили в Суздаль, Владимир, Ростов Великий. Я видел, как точными линиями и штрихами отец делал рисунки, которые потом не раз печатались в прессе, экспонировались на выставках. Так же, как «портреты» Баку и Риги, Кутаиси и родного Ростова-на-Дону, Праги и Амстердама, Берлина и Эдинбурга, Алжира и Брюгге, множества других городов. Очень остро он чувствовал характер Ленинграда. Здесь он единственный раз позволил себе некую «авторизацию»: величественный собор с куском набережной был запечатлен не только на самом рисунке, но и в меньшем масштабе на листе, который, видимо, держит в руках автор работы.