Враг империи

Настроение Вериллия изменилось, похоже, он начал сожалеть, что так раскрыл душу. Если это не было частью очередного его плана, чему я бы нисколько не удивился.

– Итак, – жестко произнес он. – Ты согласен рассказать мне все и встать на мою сторону?

– Нет, – устало усмехнулся я.

– Учти, Рик, что я не пощажу твоих друзей.

– Ты их и так не пощадишь, вот в чем дело, – я отбросил показную издевательскую вежливость и перешел на ты.

Не верил я, что Верховный способен оставить в живых такого опасного потенциального врага, как Лютый. А значит, мне смысла нет торговаться. Что касается меня самого, так я лучше сдохну, чем стану таким, как этот урод.

– Хорошо, Рик, – вздохнул Вериллий. – Видит Луг, я этого не хотел…

Он постучал в дверь моей темницы, и в камеру вошел сгорбленный маленький человечек в светлой мантии. Темные сальные волосы с прядями седины неопрятными сосульками свисали по обе стороны сморщенного узкого личика, на котором выдавался далеко вперед длинный тонкий нос с большой бородавкой на кончике. Человек двигался, странно приволакивая ногу и держа голову слегка набок, отчего казалось, что он к чему—то прислушивается. В общем, красота неописуемая.

– Познакомься, это Вадиус Копыл, – представил его Верховный, – лучший в Совете специалист в области тонкой магии и считывания сущности, – он взмахнул рукой, прошептав короткую фразу, и предложил: – Приступайте, мастер.

Значит, не сумел договориться, теперь хочет, чтобы этот горбун вломился в мое сознание? Мне даже стало немного жаль дядьку, ведь тот будет обречен на скоропостижную безвременную кончину. Вериллий не допустит, чтобы кто—то еще знал об изначальных. Тем временем маленький маг пытался поймать мой взгляд. Я же сосредоточенно крутил головой, чтобы не встретиться с ним глазами.

– Так не пойдет, сынок, – мягко упрекнул меня Вериллий, и невидимая сила, словно тисками, сжала мою голову, зафиксировав ее в одном положении.

Горбун подобрался совсем близко. Я попытался зажмурить глаза, но и это мне не удалось. Спустя секунду я ощутил, как чужой разум вкрадчиво касается моего сознания, нащупывая мысли и воспоминания. «Опытные маги умеют закрывать свой разум от чтения», – всплыла в голове когда—то сказанная Артфаалом фраза. Кстати, если этот недомытый человечек сумеет меня прочитать, им станет известно и о лорде Феррли! Эта мысль подхлестнула меня, и я начал мучительно соображать. Почему магия Вадиуса действует в этой камере? Талисман? Конечно. Но Верховный для его удобства еще и снял часть защиты. Значит, и я смогу пользоваться тонкой магией. А как? Щупальца чужого разума погружались в мое сознание все глубже, времени на размышления не было. Мне пришла в голову интересная идея. В покоях Ридрига сработало, и тут должно получиться! Как там учил Райл? Отрешиться, расслабиться, услышать голос Вселенной… Неожиданно легко я скользнул в бесконечность и полетел в ней, успев ухватиться за кончик сознания мага. Нас уносило все дальше, в пустоту, в перевернутое, искаженное, растянутое и одновременно замкнутое пространство. Я уже немного привык к этому ощущению, чего нельзя было сказать о Вадиусе. Его сдавленный, полный боли и недоумения крик вернул меня к действительности. Я выпустил его разум и водрузился назад в собственное тело. А горбун распростерся на полу у моих ног, содрогаясь в конвульсиях. Из длинного носа на серый камень стекала струйка крови. Тиски, удерживающие мою голову, разжались, и Вериллий снова произнес какое—то заклятие. Потом, брезгливо глядя на своего коллегу, спросил, не скрывая раздражения:

– Что произошло?

– Он закрылся, – прохрипел Вадиус. – Закрылся и вытолкнул меня из сознания.

Я удивился. Почему же он не рассказывает, что произошло на самом деле? Знаток тонкой магии должен был понять: произошло нечто необычное, из ряда вон выходящее. Но маг промолчал, и я счел за благо не раскрывать свои умения. Верховный же перевел взгляд на меня, в глазах злость смешивалась с уважением и даже восхищением.

– Ты силен, Рик. Тем больше у меня причин перетянуть тебя на свою сторону… или уничтожить.

Горбун с трудом поднялся и, зажимая рукой нос, заковылял к двери, которую уже услужливо распахнул тюремщик. Вериллий на мгновение задержался на пороге:

– Уже поздняя ночь, сынок. До суда остается два дня. Думай…

* * *