Враг моего сердца

– Так зачем приехала? – Сновида ещё немного приподнялась, опираясь на подложенные под спину валики. – Не просто же так прогуляться.

Елица покивала и достала из поясного кошеля маленькие изваяния Богинь, уже не надеясь особо, что волхва сумеет помочь распознать, откуда они. Она вложила идолки в ладонь её.

– Очень знать мне нужно, откуда эти фигурки. Я нашла их на старом капище подле Радоги. И думаю, что отец там их оставил. А вот зачем…

Сновида подняла руку и оглядела коротко резные колышки. Одного взгляда ей хватило, чтобы лицо её озарилось удивлением. Но, на счастье, и узнаванием тоже. Она провела большим пальцем по узким бороздам, не торопясь отвечать. Сердце так и замерло в ожидании хоть одного её слова, которое могло бы как подарить надежду, так и отобрать её.

– Я знаю, откуда эти идолки, – волхва наконец подняла на Елицу просветлевший взгляд. – Но место это не здесь находится. А там, откуда остёрцы пришли. На их землях. Бывала я там ещё в молодости два или три раза. Место то сильное, но и страшное тоже. С самых времён стоит среди леса на холме, как Милогнев своё племя с юга привёл. Только слышала я давно, что со временем его позабросили. Пожар там страшный прошёл, лесной. Всё сгорело. А снова устраивать никто не стал – посчитали, что место теперь недоброе.

– Все они, эти места, недобрые. Будто отец знал, что так будет. Что никто туда не станет ходить и его тайны тревожить.

– Может, и знал… – Сновида развела руками и вернула Елице фигурки. – Только тебе без княжичей туда соваться не стоит. Велеборцев теперь там не любят.

– Знаю я, что не стоит. Они и не отпустят меня.

Елица опустила голову, размышляя над сказанным волхвой. Идолки тихо постукивали друг о друга, когда она легонько шевелилиа их в ладони. Словно разговаривали. Только о чём – ей не дано было узнать. Может, тогда было бы всё гораздо проще. И страх такой взял, что, коли и доберётся она до того святилища, а найдёт лишь пепел один с проросшей сквозь него травой – за столько-то лет!

– Так где мне то капище искать? – она вновь подняла взгляд на волхву.

– Весь там одна стояла, как называлась, не помню. Да и не старалась запомнить-то. Но протекала неподалёку от неё река – и излучиной крутой её обхватывала. Почти вокруг. Ярынь река та. Она и по велеборским землям течёт – от истока. Коль опишешь остёрцам, что за весь – они точно узнают.

Сновида замолчала и прикрыла веки устало, словно этот недолгий рассказ отнял у неё последние силы. Елица убрала фигурки обратно в кошель и осторожно сжала её плечо.

– Спасибо. За всё спасибо, – она сомкнула губы, чтобы не расплакаться вдруг. – Если я могу тебе чем-то помочь… Если…

– Ты уже помогла тем, что приехала. Я верю, что не одно только дело привело тебя сюда. Что мы связаны оказались за те зимы, что жили здесь вместе. Ты сильная, очень сильная, хоть и не понимаешь пока этого. И то, что в душе твоей, – волхва осторожно указала куда-то под рёбра Елице, – этому не я тебя научила. Это не мягкотелость, а что-то другое, светлое. Поэтому ты и кинулась на помощь княжичам этим. Хоть и могла по другому пути пойти. И за сокола этого переживаешь тоже поэтому, хоть и ненавидеть должна.

– Не переживаю я за него, – буркнула Елица. – Что ему будет?

Сновида улыбнулась понимающе.

– Ну, нет, так нет. Только не потеряй важное. Не забудь себя ради других.

Тихо подошла Веселина, мягко положила ладонь на плечо Елицы, давая понять, что пора идти: волхва совсем ослабела – даже глаза у неё начали закрываться. Она медленно встала и пошла вслед за Брашко, который посматривал на Сновиду с опаской. Те, кто ведают Богов и мудрость их, часто нагоняют на других робость и чрезмерное почтение. Как вышли они из избы, поняли, что пробыли там не так ужа мало. Дажьбожье око уже перекатилось на другую сторону небосклона, поплыло к западу. Потянулись по улице женщины, возвращаясь с сева, усталые, но и довольные тоже: дело они нынче важное совершили. Уродится щедрый лён, будет и ткани в достатке, одежды справной.

Увидали звяничанки Елицу, что выходила со двора волхвы, да так и посерели все, как одна. Стало быть, сплетни и правда недобрые о ней здесь ходят. А пуще всего похолодело под сердцем, как заметила она, что у ворот стоит, держа её кобылу под узду, Денко. И снова пронеслись перед глазами все те года, что он рядом крутился, ни денёчка о себе забыть не давал. А после нападения того на становище даже приятные мгновения, что рядом с ним переживать доводилось, подёрнулись будто бы грязным налётом.

– Здравствуй, княженка, – он улыбнулся, мягко поглаживая морду кобылы. – Вот, как услыхал, что ты приехала, так повидаться захотелось, что аж засвербило где-то в нутре.

– Я и вижу, что свербит у тебя постоянно, – одёрнул его Брашко.

Да так сердито, словно за всё время, что Ледену служит, умудрился перенять от него многое в нраве.

– А ты, сопляк, супротив меня не лезь. Я не с тобой разговариваю, – оскалился сын старейшины. – Кто ты такой без княжича своего? У меня брат младший тебя покрепче будет, хоть и моложе.