Враг моего врага. Том 1

Новый дворец эмира возвышался над всеми постройками Абу-Даби. Тонированное стекло, художественная облицовка. Взлетающие линии силуэта с загадочными изгибами. Сверкающие золотом балконы на головокружительной высоте, выдвижные вертолетные площадки. Удивительная ночная подсветка, создающая впечатление, будто дворец парит в воздухе по воле невидимых джиннов. А на крыше, устеленной квадратами высокоэффективных солнечных батарей, обеспечивающих энергией весь дворец, сияют красные огни, чтобы пилот летательного аппарата вовремя заметил и обогнул величественное здание.

Внутри еще роскошнее. Громадные залы с колоннами и орнаментами, креслами из натуральной кожи и голографическими подиумами размером с театральную сцену. Кабинеты с идеальной звукоизоляцией, автономным кондиционированием и последними чудесами оргтехники. Полы, утопающие в ярких коврах. Драгоценные вазы, аквариумы с диковинными рыбами, композиции из живых цветов, инопланетные диковины…

Советники, секретари, референты, курьеры, прислуга…

Изящная невысокая женщина в дорогом бежевом брючном костюме со свободным струящимся силуэтом проворно выпрыгнула из вертолета, не став опираться на руку телохранителя. Подойдя к балюстраде, которая ограждала площадку, находящуюся на огромной высоте, полюбовалась на панораму города, чуть подернутую дымкой. Столица расстилалась как на ладони, радуя зрение. Современные отели, офисы, школы перемежались зелеными парками, древние дворцы и великолепные мечети соседствовали с комфортабельными жилыми домами. Глубокие темные глаза слегка сощурились, и проявилась слабая паутинка тонких морщинок в уголках глаз. Горячий верховой ветер сдул на затылок светло-оливковый головной платок, и женщина засмеялась.

Подошел начальник охраны, ненавязчиво остановился рядом в ожидании. Женщина вопросительно обернулась к нему.

– Все в порядке, Салима ханум.

Она улыбнулась и кивнула. Двое охранников первыми вошли в большой лифт с зеркальными стенами, она последовала за ними. На панели загорелся индикатор «23», двери лифта раздвинулись. Изящные туфли зашелестели по узорчатому ковру.

Она ни у кого не спрашивала дорогу. Новый дворец эмира строили под ее руководством. Кое о каких его секретах не знал даже сам эмир.

Золоченая ручка двери повернулась под ее узкой ладонью с бледным маникюром. Ковер в комнате сменил расцветку с зеленых тонов на желтые, на стенах золотился новый узор обоев. Из кресла за овальным столом, отодвинув ноутбук, поднялся мужчина в белом, всплеснул руками:

– Салима, свет моих очей! Неужели так трудно предупредить о своем приезде?

Мужчина был молод, не старше сорока, в полном расцвете. Чернокудрый, черноусый красавец, немного полноватый, но не от излишеств или болезни, а от здоровой, спокойной, уверенной жизни.

Они коротко обнялись, и Салима насмешливо изогнула бровь:

– Разве это не мой дом, Фейсал? Я не гостья, чтобы дожидаться приглашения, и не королева чужой страны, чтобы заявлять об официальном визите.

– Ты больше, чем королева! – с упреком воскликнул Фейсал. – А ведешь себя, как девочка.

Она грустно улыбнулась. Фейсал так и не понял, что казаться девочкой порой выгодно. Она была пятнадцатилетней девочкой, когда объявила себя регентом при младенце-брате, и сумела воспользоваться абсолютно всеми преимуществами своего положения, о большинстве которых никто и не подозревал. Увы, в заботах о том, как поднять из руин страну и удержать мальчика на шатком троне, она совершила ошибку, не занявшись развитием его ума. Не до того было, честно говоря. Нет, Фейсал не вырос тупым: кровь многих поколений эмиров была сильна, наследственность парню досталась хорошая. Но правителю требуется немного больше, чем обычному успешному гражданину. Салима, вовремя спохватившись, окружила брата умными и проницательными советниками, и у него, слава Всемилостивейшему, обычно хватало соображения к ним прислушиваться. Он прослыл неплохим правителем, народ доволен, в регионе тихо и благостно, в сопредельных странах уважают. Беда в одном: брат искренне считал себя умнее сестры.

Он всегда ее критиковал. В детстве – за то, что жизнь малолетнего эмира на попечении Салимы почему-то непохожа на древние сказки. В отрочестве – за то, что не торопится выйти замуж и оставить ему власть, которой распоряжается неправильно: постоянно общается с чужими мужчинами, все больше с иностранцами, вечно ставит себя в смешное положение. В юности – что вышла замуж не за того, что женила его не на той, что слишком часто мелькает в интернете. Теперь вот…

Она не обижалась. Брат ее любил, как мог. Переживал за нее. Ему хотелось, чтобы у нее все было хорошо, все как у людей: преуспевающий муж-кормилец, дети, дом и никаких больше забот. Порой, когда бывало совсем тяжело, ей и самой этого хотелось. Но минуты малодушия уходили, а заботы – вовсе не те, что подобают приличной женщине – требовали внимания.