Враг мой - друг мой

– Но я очень постараюсь... – сказал полковник. – Я умею стараться и прошел хорошую школу обучения уже после того, как мы с тобой в последний раз виделись...

– Старайся... Может, и получится... Если получится, спаси моего сына, как я дважды тебя спасал... Он не самый плохой человек...

– Отец!.. – возмутился Астамир.

– А сейчас – иди... – Умар на сына внимания не обращал, словно его и не было рядом.

Раскатов протянул руку.

– Спасибо тебе, Умар!

– Иди...

– Отец, его нельзя отпускать... – Астамир руку на автомат положил.

– Иди...

– Прощай...

Полковник повернулся и двинулся по дороге. Отец с сыном не стали ждать, когда он дойдет до ближайшего поворота. Стали сами взбираться выше, но не по дороге, а напрямую через ельник. Путь им предстоял неблизкий, потому что боевики никогда не проводят операции рядом со своими убежищами. И они торопились. Тем не менее, прежде чем исчезнуть в ельнике, Астамир Атагиев обернулся, чтобы посмотреть на уходящего полковника. Но не увидел. Астамир даже запрыгнул на высокий камень, однако полковник, должно быть, шел очень быстро и уже оказался, наверное, за поворотом «серпантина». А все, что дальше поворота, выпадало из поля зрения молодого боевика...

* * *

И все же сын стремился догнать и оказаться рядом.

В густом ельнике идти рядом было практически невозможно, и Астамир то плечом отца касался, то оказывался в стороне, то с одного бока заходил, то с другого. Он явно пытался поговорить о чем-то с отцом, старший Атагиев понимал это, но разговора пока избегал. Умар долго не желал останавливаться, наоборот, быстрее шел, чтобы уйти глубже в ельник и подальше от дороги.

– Передохнем... – все же предложил Астамир, не выдержав.

Умар молча встал.

– Я знаю, о чем ты хочешь поговорить...

– Тогда ответь мне... Мне не с кем больше говорить... Я чувствую, что не все понимаю, но спросить мне не у кого...

– Ладно, – согласился отец, понимая, что разговор этот все равно неизбежен.

И сел на поваленный ветром ствол иссохшей молодой елки. Сын присел рядом на корточки и положил перед собой автомат.

– Отец, я присматриваюсь к тебе уже давно. Скажи мне, почему ты рожки к автомату почти не набиваешь?

Умар даже улыбнулся от такого вопроса. Наблюдательность сына ему понравилась. Да, и об этом, наверное, тоже стоило поговорить. Кто еще может сказать правду самому родному существу, самому близкому существу, пусть уже и взрослому мужчине, не успевшему, правда, обзавестись семьей, потому что он всегда воюет.

– Потому что у меня рожок почти всегда полный. Зачем набивать патроны в полный рожок...

Ответ звучал слегка шутливо, но Астамир совсем не был настроен на шутливый лад.

– Я сегодня специально позади тебя устроился, чтобы посмотреть. Ты почти не стрелял... А если и стрелял, то совсем не глядя... И из «подствольника» не выстрелил, когда все залп давали... И, мне кажется, так уже давно идет... В последний раз ты воевал по-настоящему, когда нас «кадыровцы» обложили...

– В этом ты прав... Мне не нравится, когда мне голову отрезают, и потому «кадыровцев» я бил от всей души...

Старший Астамиров опять улыбался, и эта улыбка очень беспокоила Астамира. Она сразу создавала впечатление, будто отец знал что-то такое, чего сын не знает, и вообще показывала, что сын неспособен многое понять. Это и обижало, и разделяло отца и сына, уже много лет неразлучных, и, казалось, таких близких.

– И этот полковник сегодня... Зачем ты отпустил его? Он же сам сказал, что приведет на нас солдат... Объясни, что с тобой происходит...

– Что объяснить? Конкретнее...

– Почему ты не стреляешь?

– Ты же в школе у меня когда-то, кажется, учился... Девять классов вроде бы закончил... И целую музыкальную школу...

– При чем здесь моя учеба, о которой я давно забыл, отец? Я о тебе спрашиваю...

– Ты в школе, когда уже в девятом классе учился, первоклашек обижал?

– Конечно, нет...

– Для меня те солдаты, в которых сегодня стрелять надо было, – первоклашки... Я сам когда-то многих солдат научил воевать... Они и тогда были для меня первоклашками, и теперь... Даже чужие солдаты, даже федералы... Раньше – стрелял... Ты помнишь и знаешь почему... Патронов не жалел... Плечо от отдачи болело... Сейчас решил, что хватит...

Сын даже задохнулся от возмущения. И сказал так, словно устал уже втолковывать бестолковому отцу прописные истины:

– Они на нашу землю пришли... Пришли с оружием...

– А на чьей земле твои старшие братья живут?.. Там, в Москве...

– Это совсем другое... Как ты не понимаешь!..