Враг мой любимый

И взмахнув руками обняла меня за шею, привлекая к себе, притягивая, маня. Ища своими губами мои губы.

– Поцелуйте меня…пусть уплывают…

Я вцепился в ее губы своими губами яростно терзая, кусая, сминая своим голодным ртом и понимая, что пропал. Что просто исчез и больше никогда не буду принадлежать сам себе. Оторвался от ее рта, сжимая голову за затылок.

– А ты ошиблась…княжна!

– В чем? – шепчет, целуя мою шею и я слышу как она втягивает мой запах, как льнет щекой к моей груди и ерошит мои волосы. Сукааа…как это вытерпеть, как? Это же ад!

– Зря на помощь не надеялась! Ты сегодня уплывешь на рыбацком судне!

– Нет..нет…нет. Не рискуйте. Для вас это смерть! Вас разжалуют, посадят или казнят. Вам нельзя! Одно дело Иван…плевать на Ивана. Ничего с ним не станется. А вы…не хочу. Не побегу!

– Побежишь!

За волосы двумя руками и жадным ртом по ее щекам, подбородку, ключицам.

– Побежишь! Потому что если не сделаю…то уже я никогда тебя не увижу!

– Григорий…не надо!

– Пошли!

Быстро застегнул все пуговицы на ее робе, натянул на голову платок и укутал в тулуп.

– Все! Давай! Пока я не передумал!

– Я не хочу…не хочу, чтобы вы меня отпускали.

– Найду тебя, когда вернусь и никуда не отпущу.

На палубе было тихо и темно. Держа ее за руку, провел к задней части корабля. Ненадолго оставил одну, отвязал шлюпку и осторожно, бесшумно спустил на воду, оглядываясь по сторонам, закусив зубами короткий флотский кинжал. Кто-то приблизится – вспорю глотку и в воду. И сам ужаснулся, что готов на это…Блядь, на все готов ради нее. Совсем голову потерял и остановить себя не могу. Трясет всего. И не от того, что бежать помогаю, а от того что боюсь не увидеть ее больше.

Знаком показал спускаться, она прыгнула, и я поймал ее в свои объятия. Еще раз жадно в губы поцеловал.

– Могу отвезти…говори куда.

– Нет…не надо. Тогда точно поймут, что мне помогали и если увидит кто.

Сняла с шеи тонкую веревочку с простым железным крестиком и мне в руку сунула.

– Больше нет ничего. Только крестик няньки. Все остальное в монастыре забрали. Возьмите не побрезгуйте. Пусть хранит вас. Всегда.

Схватил крестик и к губам прижал, глядя ей в глаза. Сунула руку в карман тулупа и мне в ладонь вложила маленький сверток.

– Это трава сонная. Нянька моя знахарка передала. Выпейте и уснете. Никто не заподозрит…решат, что это я вас отравила.

Все продумала. Вот жеж…то ли ведьма, то ли ангел невинный. За руку схватил, выкрутил и к себе привлек, так что тело в мое тело вжалось.

– Поклянись! Клянись, что не обманула меня!

– Клянусь!

– Где мне искать тебя?

– Еще не знаю где Потоцкий спрячет…Я сама вас найду. Это будет намного легче сделать я думаю.

– Обещаешь?

– Обещаю!

И сама прижалась губами к моим губам заставляя ополоуметь от страсти, горечи расставания и понимания, что я, блядь, творю и не жалею ни о чем.

Долго-долго смотрел вслед уплывающей шлюпке, прислушиваясь к затихающим всплескам воды. Потом крестик на шею надел и спрятал так, чтоб тела касался. Не найдет я сам найду. Из-под земли достану! Или я не Григорий Никитин!

Глава 7

«Где она? Скоро уже рассвет. Неужели у моей птички ничего не вышло?»

Савелий вглядывался вдаль, ему было видно как раскачивается на волнах военный корабль…но когда совсем стемнело все исчезло и слилось с темнотой. И небо черное, затянутое мраком. Ни звезды.

На бородатом лице Савелия Федырыча читалась тревога и даже отчаяние. Как же ему не нравился план Марты и Потоцкого. Слишком много риска для малышки. Савелий помнил тот день, когда князь Соболевский примчался домой на взмыленном коне. Он туже позвал Марту в библиотеку, а Савелий застыл с подсвечником в руках у двери, держа на локте камзол господина. Князь говорил, что его должны арестовать, что у него на хвосте тайная канцелярия, и он должен бежать во Францию. Павел сунул Марте кое-какие деньги в мешочке, сказал, чтобы она немедленно собиралась. Марта напомнила ему о дочери. Тот брезгливо поморщился и ответил: «Плевать на нее! Насрать что с ней будет! Я дал ей свое имя, дал образование и титул, а на остальное мне похрен, делайте что хотите! Пусть постриг принимает, место ей в монастыре пусть грехи матери своей суки замаливает!».

– Как же так, ваше Благородие! Монастырь? Там же птичку совсем оберут.

– Обирать нечего. Все заложено и продано! Я ей одни долги оставил. Монастырь убережет от кредиторов.

– А имение?

– Ну коли найдет деньги выкупить тоди может ей и останется. А так…Все! Пора мне!

– Документы отдайте, может и выкупит. Чай поместье родовое, старинное, немалых денег стоит.

– Все документы в секретере. Бери что хочешь. Скоро за ними придут…Так что забирай и беги.