Враг мой любимый

– В Санкт-Петербург, нас там ожидает экипаж, а потом в поместье Потоцкого. Подлец подлецом, но он выплатил долги и Северное ждет вас во всей своей красе. А также вас там ждут прекрасные наряды, обученный персонал и, конечно же, Марта. Вам уже пришли приглашения от соседей и ко двору, сама императрица Елизавета Петровна желает вас видеть. Вас помиловали, моя птичка, вы больше не преступница.

– Тогда зачем мне нужно было бежать?

– Затем, что монахини не отпустили бы вас просто так. А государыне нашей матушке, храни ее Господь, доложили, что вас по ошибке перевели к каторжным, воровкам и убийцам. Когда царица пересмотрела ваше дело, она пришла к выводу, что не виновны вы в злодеяниях батюшки вашего. Да и красивая история о вашей с Николаем Антоновичем любви тоже сыграла свою роль. Сердобольная она, наша Государыня. Но пока вы получили бумаги о помилованье, вы были бы уже в Архангельске, и кто знает, какие несчастья могли бы с вами, моя душенька, там приключиться. Но все уже позади, хотя я до сих пор не видел радости на вашем личике.

– Савелий…опять ты. Хватит этих церемоний.

– Ну чай не с простой девкой говорю, а с княжной. Уважение иметь надобно…Так значит тот…по ком плакала, бежать помог? Кто он? Каторжный? Матрос?

Я отрицательно качнула головой.

– Нет, офицер. Капитан судна…

Брови Савелия приподнялись.

– Договаривались дело иметь с матросом…как офицер получился?

– Получился. Он благородный, он….он честный, храбрый. Он жизнью рисковал ради меня, спас, поверив всему тому, что я ему рассказала. А ведь я солгала, я пообещала, что встречусь с ним после…что найду его.

– Ну мало ли в этой жизни лжи и разочарований. Если офицер, то уже не мальчик маленький. Понимать должен.

– Савелий, – на глаза снова слезы навернулись, – что понимать? Я пообещала. В глаза ему смотрела и лгала. Я бы пол жизни отдала чтобы просто его еще раз увидеть…И знаешь, самое страшное, что скорей всего увижу. Рано или поздно. И он меня возненавидит. А я его так…

– Хватит. Не надо плакать. Нельзя вам с капитанами, офицерами. Слово есть слово. Впереди у вас прекрасное будущее в Северном. О, девочка моя, это пройдет так быстро, что ты и не успеешь заметить, даже не вспомнишь. Тем более Николай очень видный мужчина. Станет твоим мужем и забудешь своего офицера.

-Хватит – я резко перебила старика – хватит, забыли, я ничего тебе не говорила, не будем об этом.

Я встала и бросила салфетку на стол, всем видом показывая, что разговор окончен.

***

В порту нас встретила роскошная белая карета с вензелями дома Потоцких и с четверкой прекрасных белоснежных скакунов. Из кареты вышел разодетый по последней моде молодой мужчина, в великолепном черном, расшитом золотом камзоле, в шляпе с лебяжьими перьями и блестящей пряжкой. Невысокий, худощавый с изрытым оспинами лицом. Кажется, успел переболеть пока мы с ним не виделись. Я с трудом узнала в нем юношу которого видела когда-то. Теперь он выглядел еще омерзительней.

Николай приблизился ко мне и склонился в поклоне.

– Неужели это ты, моя рыжая подружка детства Катька Соболевская? Ты изменилась…из паршивого гадкого утенка, стала роскошной лебедицей.

Он явно был весьма уверен в себе, задирал голову и вышагивал как индюк. Деньги отца делали его важной птицей.

Маслянистые болотно-карие глаза моего жениха заблестели, когда он окинул меня взглядом. Платье было хоть и довольно скромным, но оно подчеркивало фигуру, корсет сильно утягивал талию, а корсаж выгодно подчеркивал грудь.

– Ваши волосы похожи на золото. Они сверкают настолько сильно что нас оборачиваются люди. Вам надо покрывать голову.

Проворчал недовольно. Как был напыщенным придурком так и остался. Я усмехнулась, вспомнив как однажды ночью, когда князь гостил у нас в поместье, я обрезала его локоны садовыми ножницами, за то, что он дразнил меня накануне вечером. А сама спряталась в конюшне, ох и обыскались меня тогда что б наподдать, но я не вылезла из своего убежища пока гости не уехали. У Николая тогда на затылке образовалась проплешина и сквозь редкие волосенки просвечивала голова. Крепостные смеялись и тыкали пальцами за что некоторых Петр Потоцкий отходил хлыстом, когда уезжал в своей карете.

– Я рад, что у тебя хорошее настроение, а то папа сказал, что, возможно, ты будешь не в духе. Думаю, ты не очень рада этому браку, который устроил мой отец. Признаюсь, я тоже был не в восторге. Но, увидев тебя сейчас, изменившуюся и очень даже красивую, я думаю, нам не будет скучно вместе. Прошу…

Он подал мне руку, согнутую в локте, и я оперлась на нее. Внутреннее убранство кареты поражало своей вычурной красотой, поистине королевской, по самодовольной улыбочке своего жениха, я поняла, что он хотел произвести на меня впечатление, и был доволен результатом. Что ж мой будущий муж богат, знатен, пусть и не красив, возможно, это далеко не самое худшее, что могло со мной произойти. Возможно, когда-нибудь я смогу забыть офицера Никитина и стать настоящей женой Николаю. Боже! Нет! Никогда! От одной мысли, что это лицо с точками и прыщами приблизится ко мне становилось плохо.

***