Враг мой – муж мой (СИ)

Небо сияло голубизной. Стрижи расчерчивали его зигзагами. Мир просыпался. Леолия улыбнулась и закрыла глаза, бесстыдно подставляя тело солнечным лучам.

– Правильно, – раздался над ней одобрительный голос, – нечего прятать такую красоту.

Девушка вскрикнула и вскочила, подхватив сверток и поспешно развязывая его. Со скоростью разбуженного дозорного, накинула на себя плащ, замоталась и огляделась.

На толстой ветви прибрежной ивы полулежал парень в кожаной куртке. Рядом паслась стреноженная, осёдланная рыжая лошадь. Парень нагло ухмылялся, густые длинные волосы русой волной падали на его лицо.

– Подлец! – возмущенно вскричала Леолия. – Вы не могли сразу дать понять, что я не одна?

– Зачем? – удивился он. – Меня всё устраивало. Солнечное утро, прекрасная обнажённая нимфа выбирается из реки… Повезло, я считаю.

Сколько же он на неё пялился?! Голую!

Леолия отвернулась и стала одеваться под плащом. Одежда, местами намокшая, сопротивлялась.

– Конечно, – зло шипела она, – если бы вы были благородным человеком, вы бы поняли, что это низость. Но такому мерзавцу не понять!

Она чувствовала, как её уши полыхают от ярости.

– Такому мерзавцу, как я, не понять, – согласился он, и девушка услышала звуки прыжка и приближающихся шагов. – Согласитесь, не каждый день обнажённые нимфы выходят из реки подобно первозданной богине.

Леолия уже натянула штаны, а потому чувствовала себя более уверенно. Она обернулась к наглецу и посмотрела на него самым уничтожающим из своих взглядов.

– О, – впечатлился незнакомец, – мощно. Может ли мерзавец поинтересоваться, куда держит путь одетая нимфа? В лес, покорять лесных духов? Или в деревню, зачаровывать и уводить несчастных парней?

– Нельзя, – прошипела Леолия. – Да как вы вообще смеете со мной разговаривать после… после…

– Впрочем, стоит, наверное, спросить не куда, а откуда? – ухмыльнулся подлец. – И что-то мне подсказывает, что милосердные девы сегодня не досчитались в своих рядах одной святой.

Леолия почувствовала, как краснеет. Ну нет! Она себя не выдаст!

– Это не ваше дело, – гордо фыркнула она. – Но вы можете спросить милосердных дев сами, если пожелаете.

«Правда тебе понадобится либо найти лодку, либо ехать до самого Шуга, пока найдёшь переправу», – вредно подумала девушка.

– Гордая. Отважная. Идиотка, – кивнул он, как будто подтверждая собственные слова.

Леолия задохнулась от ярости. Да что он о себе возомнил?!

– Шугга – река коварная, – пояснил тот и милостиво поинтересовался: – Ты когда-нибудь слышала о водоворотах, стремнинах, омутах?

Сердце запоздало сжалось от страха. Когда девушка переплывала реку, то не вспомнила о таких опасностях, плохо их себе представляя. Но в книжках она об этом читала.

– Ага, слышала, – заметил он. – Значит, отчаянная.

– Отвернитесь, – мрачно потребовала Леолия.

Ну надо же! Первый день свободы. Она так рисковала, она переплыла реку, и Шугга уберегла её от своих капризов. Сбежала из обители, можно сказать, под самым носом матери-настоятельницы. Сама спланировала побег, и всё для чего?! Чтобы терпеть насмешки первого встречного гада?!

Грубая шерстяная ткань неприятно колола обнажённую грудь. Штаны-то под плащом надеть легко, а рубашку?

– Меня Ларан зовут, – любезно представился «гад» и всё-таки отвернулся.

– Мне всё равно, – фыркнула Леолия, поспешно натянула рубаху, подпоясалась и выдохнула.

Оказалось, очень неудобно быть полуголой под шерстяным плащом.

– Я могу повернуться? – спросил Ларан.

– Вы можете отправляться к Юдарду, – Леолия ещё злилась.

Ларан обернулся. Он улыбался, и это была очень жизнерадостная улыбка, почти от уха до уха. Голубые глаза сияли радостью, и девушка внезапно подумала, что сочетание голубых глаз и русых волос очень красиво. Она вдруг осознала, что впервые разговаривает, да и вообще так близко видит мужчину. Впервые с семи лет, конечно. С тех пор, как её – перепуганного, ничего не понимающего ребёнка – насильно привезли в обитель.

«Мужчина — это сосуд греха, – закатывала глаза дева Касьяна. – Мучимые огнём, сжигающим плоть, мужчины рыскают повсюду в поисках непорочных дев, дабы растлить невинных». И при этих ужасающих воображение словах на тонких губах милосердной девы появлялась мечтательная улыбка.

Леолия внимательно оглядела «сосуд греха».

Он был высок, широкоплеч. Одет неброско, но с достоинством. Ткань без изысков, но явно прочная – уж она-то понимала в этом толк. Кожаная куртка с серыми бархатными вставками, кожаные высокие сапоги. Через плечо на портупее – сабля. В его глазах искрится смех. И в целом мужчина похож скорее на Чижика, монастырского озорного кота, чем на угрозу её невинности. Но может этот только так кажется? В конце концов, святая королева Руэри до того, как встретила Великого Фрэнгона, была невестой злодея Юдарда, и ни в одной книжке, в которых описывались события двухсотлетней давности, не было сказано, что её принудили. А, значит, явное зло облачается в невинность, не так ли? Впрочем, и сам святой Фрэнгон был мужчиной, разве нет? Может не все из них алчут развратить невинных дев?

– Ну что, разглядела? Красавчик, да? – ещё шире улыбнулся Ларан.