Враг «Монолита»

Мужчина, не отрываясь от кружки, медленно обернулся к сталкеру и движением бровей выразил недоумение.

— Что ты уставился? — спросил Хаус. — В группе два тезки: лопух-инкассатор и… еще один. Фамилия у тебя какая?

— Обухов, — хрюкнул тот, допивая воду.

— А я Шведов, — вставил Сергей.

— Ну значит, Швед и Обух, — подытожил сталкер. — Извините, но по имени-отчеству называть вас будет некогда. Вот до города доберемся, и берите себе любые клички. А пока вы Обух и Швед. И базар окончен.

Шведов с интересом оглядел второго Сергея. При слове «инкассатор» воображение почему-то рисовало тучного лентяя предпенсионного возраста с незаряженным помповым ружьем. Ни ружья, ни выдающегося пуза у Обуха не оказалось. Стрижка под ноль не позволяла правильно оценить его возраст, но ему совершенно точно не было и тридцати.

То ли от громких разговоров, то ли потому, что кончилось действие наркоза, через минуту поднялись и двое других пассажиров.

— Вода в ведре, ссать за дверь, — привычной скороговоркой проинструктировал их Доктор Хаус.

— Ля, а где мы?! — протянул тот, что был в куртке.

Шведов представил себе, как проводник раз за разом повторяет одни и те же объяснения, и посочувствовал Хаусу.

— Мы на острове, — невозмутимо сказал сталкер. — Скоро привезут пятого. Надеюсь, он по дороге уже оклемается. Мы должны выйти с рассветом.

— Почему? — бездумно вякнул мужчина в летней рубашке.

— Нам нужно добраться еще до заката.

— Почему? — повторил он.

— Так… ты, похоже, Владимир, — предположил Хаус.

— Ну.

— А ты Николай, — обратился сталкер к человеку в «аляске». — И ты когда-то занимался боксом, верно?

— Было дело, — ответил тот.

— Значит, ты Бокс, а ты…

— Централ мое погоняло, — опередил его Владимир.

— Не возражаю.

— Пацаны, а вы откуда? — тут же взял инициативу Централ. — Я с Пионерского.

— Гонишь, — бросил Бокс. — Я там всех знаю, а тебя ни разу в жизни не видел.

— Ты сам-то кто? — процедил Централ. — И прикинут не по сезончику. Май уже кончается, а ты как чукча упаковался.

— Это ты как будто с пляжа приплыл. Май кончается, что с того?.. Пора в трусах рассекать?

— Я не понял. Если ты на Пионерском всех знаешь, то и тебя все должны знать. И я тоже. Ты с какого района-то?

— Ну с Химмаша.

— Чего?! — Централ даже присел, чтобы выразить всю полноту эмоций. — Чего ты лепишь?! Какой?.. Какой еще Химмаш? Нет у нас никакого Химмаша.

— Как это нет?.. — оторопел Бокс. — Ты с дуба рухнул? И говоришь ты как-то странно… — добавил он.

— Я?! Это ты странно говоришь!

Шведов давно все понял и, скрестив руки, привалился плечом к стене. Хаус почему-то не спешил прояснять ситуацию. Возможно, для него это было одним из немногих доступных развлечений. Спор между курткой и рубашкой он слушал с неподдельным интересом и, казалось, был слегка разочарован, когда парни наконец-то разобрались.

Широко улыбаясь, они протянули друг другу руки:

— Анапа!

— Екатеринбург!

— Ты прикинь, мля! — воскликнул Централ.

— Чума, в натуре! — согласился Бокс.

Дождь незаметно утих, и, как только Шведов это отметил, среди звука отдельных капель он различил далекий стрекот вертолета. Луна стала светить ярче, и Сергей снова выглянул из сарая. Слева от постройки послышались щелчки, это поочередно включались сигнальные огни. Они стояли прямо на земле, среди некошеной травы, и еще минуту назад их можно было обнаружить, только споткнувшись о корпус прожектора.

Доктор Хаус вышел вслед за Шведовым на улицу.

— Разве на вертолете до города не быстрее? — спросил Сергей.

— Конечно, быстрее, — отозвался сталкер. — Но ты же служил в армии. Разве не проще бежать кросс без противогаза?

— От кроссов не умирают, а ты сказал, что на этом маршруте…

— Я думал, ты сам догадаешься. Это экзамен, Швед. Очень простое испытание: кто непригоден, тот не дойдет.

— Я на такое не подписывался! — подал голос Обух.

— Это не ко мне, это к начальству, — сказал сталкер.

— А что, реально можно отказаться? — обрадовался Бокс.

Вертолет в ночном небе еще был не виден, но винт шумел уже отчетливо. Централ покинул сарай последним и, зябко обнимая себя за плечи, присоединился к встречающим. Вероятно, сверху они выглядели странно — четверо лысых и один клокастый, сбившиеся в кучу посреди буйного сорняка, неуверенно замершие между гнилым черным сараем и помеченным фонарями прямоугольником. В периметре посадочных огней ничего не было — ни бетонных плит, ни временного покрытия. Кто-то выбрал на местности участок поровнее и обозначил его прожекторами — вот и вся площадка. Такую же можно было оборудовать за час в любом другом месте, а потом просто бросить ее за ненадобностью.