Враг народа

Вот почему американцы через своих людей в российском руководстве добились подписания Ельциным этого ущербного для нас договора. Но соглашение не может вступить в силу, пока не будет ратифицировано парламентом. Американцы вместе со всеми странами НАТО требовали от России прекратить «волокитить» законопроект о ратификации и поскорее вынести его на пленарное заседание Думы. Снять это соглашение вообще с обсуждения в парламенте Кремль не решался, так как это было бы воспринято Вашингтоном как явный демарш Путина в первый же месяц его президентства и вызвало бы неминуемую жесткую размолвку между США и Россией. Этого в российском руководстве никто не хотел, вот все и думали, как сделать так, чтобы документ все-таки ратифицировать, но при этом сделать его ничтожным и отказаться от его выполнения.

Ход был найден, причем довольно остроумный. Решено было включить в текст законопроекта о ратификации оговорку, смысл которой сводился к следующему: Россия будет соблюдать договор СНВ-2 в случае, если США сохранят действие Договора о противоракетной обороне (ПРО) 1972 года, и не будут расширять НАТО. Мы знали, что американцы не собирались делать ни того, ни другого. Договор по ПРО мешал им создать новую систему противоракетной обороны. «Нам надо защитить нашу территорию от угрозы ядерного нападения Китая и Северной Кореи» — так они объясняли нам свои намерения нарушить стратегический баланс с Россией. Мы, конечно, не верили ни единому их слову, равно как и они уже не считались с нашими озабоченностями. Что касается расширения НАТО, то это было известно давно. Противостоять этому процессу Кремль не решался, да и уже разучился. А потому изложенная в моем докладе идея увязать ратификацию СНВ-2 с сохранением Договора по ПРО и отказом от расширения НАТО была принята членами Совета безопасности «на ура».

Заседание подошло к концу. Все стали из-за стола и начали прощаться с председательствующим на Совбезе Владимиром Путиным. Я тоже подошел к нему, чтобы передать отчет о работе нашей делегации в Страсбурге. Президент взглянул на отчет и спросил: «А, может, все-таки не надо было ехать туда?». Я понял, что до меня с ним уже встретился министр иностранных дел. «Нет, не согласен. Мы дали бой, потому что уверены в своей правоте», — ответил я. «Может, вы и правы». Путин пожал плечами, и мы попрощались.

По моему предложению Государственная Дума приняла в отношении ПАСЕ следующее решение. Во-первых, до тех пор, пока права российской делегации не будут восстановлены в полном объеме, нашей ноги там не будет. Только лидер делегации получал полномочия обсуждать с руководством ПАСЕ сроки и условия разблокирования сотрудничества.

Во-вторых, Дума не отказывалась от контактов с Ассамблеей по вопросам, представляющим совместный интерес, в том числе по поиску взаимопонимания по чеченскому вопросу. В этой связи я предложил создать совместную рабочую группу Госдума — ПАСЕ, которая могла бы регулярно посещать Чечню и «снимать озабоченность» у наших европейских коллег. Страсбург на это клюнул.

В итоге, возглавляя международный комитет, большую часть своего времени я стал проводить на территории Чеченской Республики, сопровождая всевозможные иностранные делегации и докладчиков по этому больному в наших отношениях с внешним миром вопросу.

Для меня это уже был опыт совсем иного характера, поскольку приходилось общаться с бывшими боевиками, перешедшими на сторону Москвы. Среди них особенно выделялся Ахмат Кадыров, на которого Кремль сделал главную ставку в чеченском урегулировании. На первый взгляд только что назначенный главой Чечни бывший муфтий казался человеком необузданного нрава, но это было ложное впечатление. Кадыров-старший оказался хорошим психологом, понимал, чего от него хотят в Москве, видел ограничения, наложенные на него федералами, и ни разу не выбегал за флажки.

Именно он начал переманивать с гор боевиков, выбивал под них амнистию, «под свою ответственность» брал их на работу в так называемые «правоохранительные органы» — короче говоря, легализовал под своим началом большую часть бандформирований. В Думе такому попустительству к бандитам сопротивлялись вместе со мной всего несколько человек. Остальные по просьбе Кремля не только голосовали за крайне сомнительное постановление об амнистии участников бандформирований, но еще и закрывали глаза на то, что вчерашние головорезы и душегубы получали право носить свое же оружие и служить в милиции и кадыровской гвардии. Поэтому Кадыров-старший лишь изображал покорность и лояльность России, а на самом деле «тихой сапой» добивался своего — независимости Чечни и установления собственных порядков.

Владимир Путин доверял ему, дорожил своими «политическими инвестициями» в новое руководство Чечни, отмахивался от предупреждений и нападок на бывшего муфтия со стороны силовиков и полномочного представителя в Южном федеральном округе генерала Виктора Казанцева, которому вражда с Кадыровым стоила должности.