Враг народа

Защитив обе дипломные работы на «отлично», сдав государственные экзамены и получив Диплом с отличием об окончании престижнейшего в стране и мире высшего учебного заведения, я оказался на улице без всякого распределения и перспективы.

Программа «Время», с международной редакцией которой я в студенческие годы активно сотрудничал и даже делал «синхроны» для новостей и популярной в те годы передачи «Сегодня в мире», от моих услуг отказалась: руководство программы сослалось на то, что дети «политрабочих» из Международного отдела ЦК, с грехом пополам отучившиеся со мной на курсе, им подходят больше.

Тогда, в поисках работы и возможности прокормить семью, я попытался устроиться в редакцию «Комсомольской правды». Я многих там знал, и меня запомнили многие. Дело в том, что летом и осенью 1983 года я активно сотрудничал с «Комсомолкой» в выпуске приложения «Алый парус». Это был разгар страстей и взаимной перебранки между США и СССР. На Дальнем Востоке наш истребитель сбил «южнокорейский лайнер», после чего тот «ушел в неизвестном направлении». Американцы подняли жуткий скандал, и спираль «холодной войны» готова была вот-вот распрямиться.

Советские газеты, как могли, клеймили американский империализм, «Комсомольская правда» старалась от остальных не отставать. В ее редакцию приходили мешки злобных писем читателей, адресованных президенту США. Редакция не жалела денег и переправляла эти мешки в Вашингтон. Одно из этих писем я решил размножить и расклеить по стенам редакции. Уж больно выразительным и остроумным было это послание неизвестного советского комсомольца известному хозяину Белого Дома:

Не грози, Рейган, ракетами,
Не пугай народ войной.
Наши силы, знай, достаточны,
Чтоб расправиться с тобой!
В тисках огней — огней мучений
Умрешь от адских излучений!

Ну, разве не шедевр? Почему-то моя патриотическая инициатива не пришлась по вкусу редакционному начальству, мне сделали замечание, но запомнили надолго. Этим я и решил воспользоваться, напомнив звонком в редакцию о себе. Мой собеседник зачем-то перезвонил по параллельному телефону своему приятелю, работавшему в Комитете молодежных организаций СССР, и сказал, что прежде чем говорить о работе в «Комсомолке», мне надо пройти собеседование в этом самом КМО.

Что это за контора, я на тот момент не имел ни малейшего представления. И уж тем более не мог предположить, что именно с этой странной аббревиатурой и стоящей за ней еще более странной организацией будет связано начало моей жизни в большой политике!

Комитет молодежных организаций СССР

Формально КМО СССР, созданный еще в годы Великой Отечественной войны под названием «Антифашистский комитет советской молодежи», представлял собой автономную по отношению к аппарату ЦК ВЛКСМ организацию. Нас связывали общие управление делами и здание на улице Богдана Хмельницкого (ныне — ул. Маросейка), в котором около ста сотрудников или, точнее, «ответственных работников» Комитета занимали второй и третий этажи.

Добрая половина всех ответработников КМО СССР одновременно работала либо во внешней разведке, либо в контрразведке. Мы их так и называли: «многостаночники». Они то и дело отлучались с работы, объясняя свое отсутствие «необходимостью выйти на связь с Центром». Мы же подозревали, что они просто ходили за пивом или в хозяйственный магазин. Перестройка была в полном разгаре, и элементы тления системы были заметны даже в таких мелочах.

Пройдя несколько собеседований, я был принят на работу и сразу определен младшим референтом в сектор стран Южной Европы, США и Канады. Мне поручили заниматься странами моей языковой группы — Испанией, Италией и Португалией. В круг задач референта входило выявление и пропагандистская обработка наиболее перспективных молодых политиков этих стран — будущих «агентов влияния СССР», организация регулярных и содержательных контактов с молодежными крыльями ведущих политических партий и решение отдельных специфических задач по поручению наших кураторов из Международного отдела ЦК КПСС.

Работа мне сразу понравилась. По уровню политической ответственности, которой наделяли молодого профи в Комитете молодежных организаций, наши сотрудники ничем не уступали дипломатам уровня советника МИД СССР, а по возможностям творческой работы — намного их превосходили. Пройдет несколько лет, и привычка к самостоятельности не даст сотрудникам КМО сгинуть вместе с развалом СССР — все они, несмотря на критическое отношение к «чудесам российской демократии и дикого рынка», быстро сориентируются в новой обстановке и в основном станут успешными предпринимателями.