Враг народа

О том, что происходило в Кремле, Форосе, Моссовете, Генштабе и кабинетах Ельцина и Хасбулатова, мы узнали намного позже. О том, что там на самом деле произошло, мы не узнаем никогда. Но в тот момент я меньше всего думал об этом.

Быстро добравшись до офиса РАУ (он располагался на Большой Грузинской улице, в особняке из красного кирпича, примыкающем к старой территории зоопарка), я стал обзванивать своих друзей и знакомых. Из их числа я вскоре собрал отряд в 60 добровольцев, готовых выдвинуться к зданию Верховного Совета на вечернее и, возможно, ночное дежурство.

К 19.00 мы организованно подошли к Горбатому мосту. Площадь, как и утром, вновь заполнялась людьми. Словно муравьи, они тащили к зданию парламента какую-то арматуру, бревна, сооружая из них нечто, напоминающее баррикады. Подъехали грузовики, как я понимаю, по команде лояльной Ельцину московской мэрии. Они вывалили горы строительного мусора, на который тут же набросились люди-муравьи. Кто-то явно неглупый командовал сотнями людей, подавая пример тысячам.

Не думаю, что эта свалка вокруг Дома Советов могла сдержать натиск спецназа, получи он команду на штурм. Кольцо вымученных препятствий вряд ли помешало бы тяжелой технике подойти вплотную к осажденному зданию и высадить десант. Но передвижению десятков тысяч людей эти железобетонные заграждения помешали бы точно. В случае штурма большая часть «защитников демократии» оказалась бы зажата в мешке собственной конструкции. Тысячи людей, попав в западню, в давке и панике подавили бы друг друга. Очевидно, эти жертвы можно было бы списать на «кровавый режим».

Расчет ельцинского окружения, видимо, был именно таков: призвать тысячи москвичей на защиту «свободы и демократии», скрутить из них «живое кольцо», фактически взять их в заложники, предоставив ГКЧП право решать — либо допустить массовую гибель мирного населения под объективом сотен мировых телекамер, либо с позором сдаться, признав свое полное политическое фиаско.

Мы расположились около 24-го подъезда здания Верховного Совета, который выходит к Горбатому мосту. Это место не было заставлено грузовиками и представляло широкий проем в нашей импровизированной обороне. Никого не спрашивая, стали плотной цепью вдоль гигантских витрин здания с обеих сторон оживленного подъезда и установили в этой зоне свой порядок. Я сообщил вооруженной милицейской охране свое имя и твердо им определил, что все вопросы обеспечения охраны внешнего периметра здания ВС на «вверенном мне участке обороны» они должны решать только со мной. Офицер милиции, кивнув, дал знак, что понял меня.

Примерно через час мне пришлось проявить свою власть, которую я так лихо узурпировал. Группа подвыпивших ребят, перепуганных сообщением о том, что для разгона собравшихся спецназ вот-вот применит слезоточивые и удушающие газы, попыталась забраться на один из грузовиков, поверх которых было натянуто огромное полотно российского триколора. Парни хотели отодрать кусок ткани, чтобы смочить ее и сделать повязку для защиты органов дыхания. Чтобы не допустить глумления над флагом, вскоре ставшим государственным, мы применили физическую силу, скрутили смутьянов и немедленно выкинули за пределы баррикад.

Предельно жестким и мгновенным восстановлением порядка я продемонстрировал, что не потерплю на нашем участке каких бы то ни было не согласованных со мной действий. Избирательное применение насилия в таких ситуациях оказывает мощное воспитательное воздействие. Если бы тех несчастных выпивох не было вовсе, их нужно было бы придумать, настолько в такой измученной ожиданием штурма и разношерстной толпе было крайне необходимо установление хоть какой-нибудь власти и порядка.

В массе снующих мимо нас людей я запомнил две процессии. Первая — это приехавший со стороны СЭВа лимузин премьера российского правительства Ивана Силаева, для проезда которого к Дому Советов нам пришлось снимать и оттаскивать часть возведенных «муравьями» заграждений. Вторая процессия состояла из военных — старших офицеров, среди которых я приметил рослого и угрюмого заместителя командующего ВДВ.

Так произошло мое заочное знакомство с генералом Лебедем, впоследствии сыгравшим в моей жизни заметную роль. Позже, вспоминая события той ночи, Александр Иванович скажет мне: «Поддержав Ельцина, нам удалось избежать большой крови». Это была неправда, вся кровь была еще впереди. Стремительное падение СССР увлекло за собой сотни тысяч жизней. Гражданские конфликты в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, две Чеченские войны зародились именно в эту теплую ночь немощного брюзжания ГКЧП и нежелания армии и КГБ выполнять его приказы.