Враг народа. Академия красных магов

Два наших соперника тут же полезли в карманы. Один достал крупную брошь с оранжевым камнем, другой — шахматного ферзя из того же камня. Похоже, фирменный Голицынский янтарь обслуживал потребности всех членов Спарты. На поверхности фигурки красовались такие же причудливые символы, как на Генкиной татуировке — очевидно, и роль у них была одна: усиление огня.

Судья и его помощник осмотрели артефакты соперников и повернулись к нам. Я достал из кармана свой антрацит.

— Это что, уголь? — на лице Островского впервые появилось что-то вроде эмоции.

— Да ты точно самородок! — заржал Голицын.

Следом за ним загоготали и оба его прихвостня.

— Тишина, — тут же потребовал Марк.

Вытянув руку, Роза молча показала ему и его помощнику металлические шарики на своем браслете, а затем вытащила из кармана платок и, развернув, протянула им разрисованный Лёней кристалл. Витиеватый узор на поверхности в тусклом свете помещения казался особенно затейливым и сложным.

— Это что? — мгновенно напрягся Голицын.

— Это фрагмент владыки стихий, — тихо ответил парень в треугольных очках, которого я уже посчитал немым.

— А разве можно пользоваться артефактами такого уровня? — в голосе мастера Спарты внезапно мелькнула досада.

— Во-первых, — вдруг раздалось за спиной, — это лишь фрагмент. А во-вторых, на учебном кристалле.

Как и все, я мигом повернул голову. Совершенно бесшумно к нам подошел незнакомый парень лет двадцати на вид в стандартной темно-зеленой форме. В свете местных лампочек его волосы казались золотыми, нахальной челкой спадая на лоб. Болотно-зеленые глаза, похожие на глаза моей новой утренней знакомой, насмешливо смотрели на всех вокруг. Рука небрежно крутила лакированную палку — по толщине как трость, по длине чуть больше ручки молотка. Однако взгляды метателей ножей нервно приклеились к ней, словно там была не палка, а по меньшей мере сабля.

— Тебе чего здесь надо, Белозерский? — бросил Голицын весьма враждебно.

— А что, — невозмутимо отозвался вновь прибывший, — здесь запрещено находиться?

— Ну замечательно, — проворчал Влад, — давайте еще Элементаль и Могильщиков позовем! А потом и Нину, и проведем внеочередное собрание студсовета…

— А чего ты так разволновался? — усмехнулся тот. — Или твои вдруг испугались? — палка сделала легкий выпад в сторону его прихвостней, и те аж поежились. — Никто не обязан принимать вызов менталиста… Тем более один из двух толком и щит ставить не умеет. Показать какой? — парень неожиданно повернулся ко мне.

— Мне это неважно, — ответил я. — Но спасибо.

— Да не за что, — хмыкнул он. — Я на тебя поставил.

— Тим, я же предупреждал, — с явным недовольством произнес обычно сдержанный Островский, — ставки на территории академии запрещены. Как и любые азартные игры.

— Да я с сестрой, — с иронией бросил тот и снова повернулся ко мне. — Она, кстати, тоже на тебя поставила…

Я даже не знал, что на это сказать. Поблагодарить за доверие?

— Тишина, — уже с легким раздражением заговорил Островский.

В помещении сразу повисла тишина. Несколько мгновений он пристально изучал артефакт в руке Розы, а затем кивнул.

— К поединку принимается, — выдал он таким тоном, словно поставил сверху печать. — А теперь надевайте защиту, и через пять минут вас вызовут на арену. Вы выходите на первый удар, — сказал Марк нашим соперникам, — а вы на второй, — сообщил он нам. — А вы оба, — холодные карие глаза прошлись между Голицыным и Белозерским, — уйдете сейчас со мной, чтобы ничего тут не натворили.

Спорить они не стали, и вся троица мастеров — а как я понял, последний был мастером Ковена — удалилась. Остались только моя компания, два соперника и помощник Островского, который тут же деловито достал из ящиков броню и подал нам, а после того как мы ее надели, проверил надежность крепления у каждого участника.

— Удачного поединка, — пожелал он, не обращаясь ни к одной из сторон конкретно, и сквозь ворота ушел прямо на песок арены.

Доносящийся шум с трибун был все громче и возбужденнее. От пяти минут оставалось все меньше времени. Соперники, оживленно перешептываясь, отошли в другой конец помещения. Лёня встал под лампочку неподалеку и принялся сосредоточенно осматривать сделанный им артефакт, словно ища огрехи. Роза рядом снова начала судорожно крутить браслет на запястье.

— Да не дергайся ты так, — повернулся к ней Генка.

Она что-то ответила, но я уже не расслышал что. В следующий миг что-то острое царапнуло меня сзади по шее, будто кошка коготками — судя по всему, та же, что и сегодня утром. Воздух моментально пропитался терпким древесным запахом. Я резко развернулся, и взгляд уперся в пухлые красные губы, золотые локоны и болотные глаза моей утренней знакомой.

— Больше так не делай, — сказал я.

— А так можно?

Стремительно подавшись вперед, Соня прильнула к моей щеке. А затем, не отрываясь от кожи, ее губы скользнули к моему уху.

— Если победишь, разрешу и больше…