Враг невидим

– Из-за чего же ещё? – пожал плечами племянничек Фердинанд. – Уильям Годдар был мужем сестры моей покойной матери, своей семьи он не имел. Сколько себя помню, я был его единственным наследником. Давным-давно решённым считалось это дело, и завещание лежало у адвокатов. И вдруг нате вам – возвращаюсь я с полей сражений на родину, и узнаю, что бумаги переписаны: половину движимого и недвижимого дядюшкина имущества с какой-то радости должен получить ублюдок без роду-племени! Якобы, его отец был сыном дядюшкина кузена Мидоуза, признавшего своим ребёнка, рождённого портовой фотлской шлюхой. Уж не знаю, почему дядюшке пришло в голову его облагодетельствовать, не иначе, моча от старости в голову ударила. Разумеется, я не собирался делить фамильное состояние с этим малолетним… – слово, которое он употребил для характеристики бедного родственника, в присутствии женщин тоже не следовало бы произносить. – Я попытался – о, очень мягко! – намекнуть об этом дядю шке, но старый маразматик и слышать ничего не хотел, нёс какой-то бред о моральных обязательствах правящих классов перед простым народом. Ну и что мне после этого оставалось? Только самое радикальное решение проблемы, другого выхода я не видел. Вызнал, где именно дядюшка содержит своего подопечного, устроился в школу – это было проще простого благодаря нашему дорогому профессору. Ну, а дальше вы знаете.

Знаю, – согласился Веттели. – Но не понимаю, зачем было убивать столько народу? Нет, мне ясен ваш замысел в целом, но вспомните: когда первым погиб Хиксвилл, его смерть сочли несчастным случаем, расследования почти не было. Уверен, начни вы с Мидоуза – коронёр дал бы такое же заключение. И дальше можно было бы не продолжать, и мы бы с вами здесь сейчас не стояли. Но вы предпочли пойти на риск – зачем? Фронтовая привычка? Убийства доставляют вам особую радость?

– О-о! – протянул Токслей насмешливо. – Нахватались фантастических идей от безмоз глого тупицы Поттинджера! (Бедный, бедный инспектор! Вынужден выслушивать ЭТО в обществе подчинённых и малознакомой девушки. Впрочем, поделом ему, сам виноват!) Нет, мой юный друг… ах, простите, майор Анстетт! Никаких маньяков, никакой одержимости. Всё гораздо прозаичнее и проще. Из-за этой проклятой войны я забыл, что есть на свете такая банальная вещь, как несчастный случай! Забыл, можете себе вообразить? В голову не пришло! Представьте, как я потом себе локти кусал, зачем начал с Хиксвилла, а не с Мидоуза!

– Представляю, – разочарованно протянул Веттели, он ждал другого ответа. – Хорошо, тогда следующий вопрос… – наверное, он в какой-то момент неосторожно пошевелился – тут же раздался выстрел, пуля ударила в кирпич. – Ах, вам прямо не тер пится! – заметил он немного раздраженно. – Вопрос: когда вы старались свалить свою вину на меня, буквально, в угол загоняли – неужели не понимали, что я буду вынужден начать собственное расследование, и рано или поздно вас заподозрю? – было интересно, почему лейтенант так его недооценил.

– Да бросьте! Никогда бы вы меня всерьёз не заподозрили. Даже думать себе об этом не позволили бы. Потому что я для вас – старый верный боевой товарищ. Фронтовое братство и прочая сентиментальная чепуха. Если бы я, сдуру, не поддался искушению прикончить вашу дев ку, мы бы, как вы выражаетесь, «здесь сейчас не стояли». Только её… гм… смерть вас немного отрезвила…

Печально, но в этом он, пожалуй, был прав.

– Кстати, наша милейшая мисс Фессенден оказалась вампиром, вы заметили?

– О, да, заметил. Это так… пикантно! – Веттели из вредности не стал его разочаровывать, перевёл разговор, – Скажите, когда вы зазывали меня в Гринторп, вы уже знали, как будете меня использовать, или это решение пришло к вам позднее?

– А какая вам разница? – хмыкнул убийца.

– Простое любопытство, не более того, – заверил Веттели самым легкомысленным тоном.

– Разумеется, знал. Изначально я собирался использовать именно Гаффина, и вдруг – такая удача – подвернулись вы! Согласитесь, что роли кровавого убийцы вы соответствуете гораздо лучше, чем наш бедный поэт.

– Согласен, – покорно кивнул он. – Знаете, был момент, когда я сам в это почти поверил. Если бы вы не тронули Оскара Флайта…

– Ах, не травите душу! – кажется, Токслей искал сострадания. – Кто же знал, что на тот понедельник у вас будет такое фантастическое алиби. Вам всегда невероятно везло, капитан, вот за это я вас и ненавижу! – эти его слова предвосхитили следующий вопрос.

Веттели стало грустно.

– Значит, всё-таки ненавидите. Понятно. Хотя, нет, не понятно! Разве я виноват в своём везении? Вам надо обижаться на богов, которые мне его ниспослали, сам-то я причём?

Именно эти его слова, казалось бы, такие невинные, неожиданно вывели Фердинанда из себя.

– Какие, к шайтанам, боги? – почти закричал он, от былого спокойствия не осталось и следа. – Ии не в твоём везении дело, и не в одном тебе! Я ненавижу вас всех, слышишь!