Враг невидим

— У него дядюшка умер, — пояснил Веттели со знанием дела, и вдруг почувствовал, что тоже умрёт, если немедленно чего-нибудь не съест, — а я что-то проголодался.

— Ещё бы вы не проголодались, за двое-то суток, — усмехнулся Саргасс. — Сейчас я вам чего-нибудь раздобуду, а вы лежите смирно. Если у вас возникнут ещё какие-то потребности, не трудитесь вставать. Средство для их удовлетворения вы найдёте под кроватью, — вот как он деликатно выразился!

Доктор ушёл, а Веттели поспешил свесить одеяло до пола таким образом, чтобы казалось, будто оно само невзначай сползло. Вдруг войдёт кто-то посторонний? Не хотелось, чтобы он увидел лишнее.

Как в воду глядел! Стоило Веттели остаться одному, как с потолка ему на живот рухнула одна знакомая фея. Не то чтобы она считалась посторонней, но кое-что не следовало видеть и ей.

— О! — воскликнула она, поднимаясь с четверенек и отряхиваясь по-собачьи, кажется, приземление вышло не совсем удачным. — Ты перестал быть чудовищем? А что, тебе к лицу! Не сочти меня ксенофобом, но у всякого добропорядочного существа должна быть одна благонадёжная натура, а не десяток сомнительных.

— Десяток? — не на шутку перепугался Веттели. — Во мне ещё что-то лишнее осталось?

Наверное, он слишком громко завопил, потому что фея от неожиданности подскочила на несколько футов и снова упала на четвереньки. Зная характер собеседницы, он ждал, что его строго отчитают, но Гвиневра заговорила вполне миролюбиво.

— Ах, да не паникуй ты так, милый, тебе вредно волноваться. Ничего постороннего в тебе нет, только одна-единственная личность, данная от рождения.

— Слава добрым богам! — Веттели в изнеможении откинулся на подушку, неожиданный всплеск эмоций его порядком утомил. Зато какое же это удовольствие — чувствовать себя простым, нормальным человеком…

— Что?! «Простым нормальным человеком»? После того, как провёл за гранью жизни дольше трёх минут? Не смеши меня, пожалуйста! Один мой знакомый паренёк из Кармартена в ранней юности пробыл там от силы минуты две, после чего вошёл в историю под именем Мерлин… Ну-ну, не расстраивайся, я знаю, что магическая карьера тебя не прельщает, ты выбрал стезю гидравлика. Что ж, твоё право, всяк сходит с ума по-своему. Одного не понимаю: откуда в таком утончённом и интеллектуальном юноше, как ты, могла взяться эта нездоровая страсть к насосам, компрессорам и прессам? Должно быть, сказывается пагубное влияние проклятий, другого объяснения я не нахожу.

Веттели недоумённо моргнул, стараясь понять хоть что-то из её бурного монолога.

— Подожди, пожалуйста! Какая страсть? Какие насосы? Причём они тут вообще?

— Как — «при чём насосы»? — Гвиневра старательно изобразила возмущение. — А чем, по-твоему, занимаются гидравлики? Выращиванием оранжерейных роз?

— Ты знаешь, даже не задумывался над этим вопросом, — ответил Веттели честно. — Я слишком от него далёк.

— А-а! Так ты подумай, подумай на досуге, чему собираешься посвятить свою жизнь! Насосам, компрессорам, прессам и этим… как его? Демпферам, вот! — последнее слово в её устах звучало как ругательство. — Одна ему, видите ли, дорога — в гидравлики! Ничего лучше придумать не мог!

Вот оно что! Он опять слишком громко подумал, а она подхватила мысль, не уловив иронии, и распереживалась!

— О, великолепнейшая из фей Гринторпского парка! — провозгласил Веттели высокопарно. — Будет ли твоя душа довольна, если я прямо сейчас, не сходя с этого места, поклянусь любой клятвой, по твоему выбору, что никогда не имел серьёзных намерений заниматься гидравликой?

— Неужели? — фея не верила, смотрела подозрительно. — Тогда зачем было о ней думать так часто?

— Слово красивое, — брякнул он первое, что пришло в голову.

Фея глубоко задумалась.

— Да! — признала она наконец. — Гидра-а-авлика! Звучит куда мелодичнее, чем Гвиневра. Как думаешь, не пора ли мне поменять имя? — кажется, она не на шутку загорелась этой дикой идеей.

— Жизнь твоя, имя твоё, и решение, конечно, за тобой. Но так и знай: если ты поменяешь имя на Гидравлику, я из принципа стану звать тебя Насосой или Демпферой, — ответил он сурово.

— То есть, имя «Гидравлика» ты почему-то не одобряешь, — фея решила расставить все точки над «и».

— Категорически. Это вообще не имя.

— А «Гвиневра» тебе нравится?

— О! Это великолепное имя, звучное и царственное, уходящее корнями в историю, — заверил Веттели, хотя на самом деле и оно ему не слишком нравилось, казалось немного грубоватым. Возможно, наследникам старшей крови полагалось иметь более изысканный вкус, но он, что греха таить, предпочитал помпезным старинным Линеттам, Лионессам и Моргаузам традиционных, непритязательных Молли, Дженни, Эмм и Алис. Ну, и Эмили, конечно, Эмили вообще вне конкуренции.

— Ладно, убедил, — неохотно согласилась фея. — Оказывается, ты ретроград… Так-так, а чем это пахнет? Кажется, яичница с беконом? Очень кстати, ведь я голодна, как лев с единорогом вместе взятые, поэтому никакое другое блюдо не могло бы мне помочь. А так — лев получит бекон, единорогу достанутся яйца, вот оба и насытятся. Логично?