Враг рода человеческого

Это была чья-то тень, фигура человека, похожая при тусклом, свете луны на призрак. Тень медленно приближалась к дому Шарлотты. Еще один клиент? После того что произошло этой ночью, Шарлотта уже ничему не способна была удивляться. На секунду ей показалось, что фигура движется прямо на нее. Более того, у Шарлотты появилось жуткое чувство, что незнакомец пристально разглядывает ее. Ощущение было таким сильным и неприятным, что Шарлотта нервно передернула плечами — ей показалось, что незнакомец дотронулся до нее рукой, а не просто скользнул по ней взглядом. А затем бесследно исчез, будто его и не было.

Шарлотта плотно задернула шторы. В ее голову лезли разные мысли. Поблизости на улице что-то произошло, причем это была явно не дорожная авария. Ей не следовало впускать в свой дом эту подозрительную троицу У нее будут крупные неприятности, если окажется, что ее постояльцы замешаны в том деле, из-за которого поднята на ноги вся полиция. Шарлотта вот уже несколько десятилетий жила с правоохранительными органами в состоянии длительного перемирия — если так можно выразиться. Полиция закрывала глаза на ее “дом свиданий” только до тех пор, пока она остерегалась принимать у себя торговцев наркотиками и других сомнительных типов. Но Шарлотта отлично понимала, насколько непрочными являются условия подобной договоренности. Если ее ночные гости вовсе не гомосексуалисты, а опасные преступники, из-за которых в округе поднята тревога, то ей лучше предупредить полицию об их местонахождении, прежде чем полицейские сами явятся сюда и перевернут все кверху дном.

Такое решение нелегко далось Шарлотте. Возможно, это был самый трудный выбор за последние десять лет ее жизни. Но теперь она понимала, что ей нужно спуститься с этой лесенки и набрать 110, даже если это и был не совсем разумный шаг. Ведь она вполне могла напороться на грубость какого-нибудь раздраженного дежурного, который объяснил бы ей, что поблизости просто произошел несчастный случай, и ей, хозяйке гостиницы, следовало бы беспокоиться о своих клиентах, а не названивать в полицию по пустякам. Однако, с другой стороны, ее опасения могут оказаться вполне обоснованными, и тогда ей необходимо немедленно позвонить в полицию. Да, именно так она и должна поступить…

Но, несмотря на твердо принятое решение, Шарлотта медлила. Спуститься со стремянки и позвонить в полицию значило бы не только поступить логично и правильно, это значило бы также нарушить одно из своих незыблемых и железных правил. И этого Шарлотта боялась даже больше, чем иностранца и двух его спутников.

Конечно, в конце концов она сделает это. Но сначала она должна уничтожить этого проклятого паука. Нельзя ведь допустить, чтобы ворвавшееся в ее дом целое отделение полиции увидело здесь это отвратительное насекомое! Пусть о ней за глаза говорят, что хотят, но ее чистоплотность должна быть безукоризненной, вне зависимости от того, сдает ли она свои комнаты убийцам или нет! Тем более что несколько секунд ничего не решают. Шарлотта решительно выпрямилась и во второй раз протянула руку к пауку.

Отвратительное насекомое, казалось, следило за каждым ее движением. Теперь Шарлотта действительно могла разглядеть крохотные, микроскопические глаза-бусинки, прятавшиеся среди черных ворсинок. Однако паук даже не пошевелился. Даже если он и понимал, что что-то приближается к нему, его рефлекс не срабатывал.

И вдруг Шарлотта поняла, что эта тварь вовсе не собиралась спасаться бегством. Ее пальцы, находившиеся в десяти сантиметрах от насекомого, внезапно наткнулись на что-то невидимое и очень холодное. Шарлотта чувствовала, как холодок пробежал по ее ладони, поднялся по руке и достиг плеча. Что такое с ней происходило?!

Шарлотта теперь видела, что паук был вовсе не так неподвижен, как ей казалось. Он двигался, время от времени поднимая лапку, вытягивая ее и опять подбирая под себя. Это было похоже на поведение человека, долго пробывшего в неподвижности и разминавшего затекшие конечности.

Однако что за вздор лезет ей в голову! Шарлотта на мгновение закрыла глаза, сжала руку в кулак и снова разжала ее. Она убеждала себя, что все это лишь игра ее воображения, и когда она снова откроет глаза, паука уже не будет на карнизе. Его, без сомнения, вспугнут ее резкие движения, и он убежит. Иначе и быть не может!

Но когда она снова открыла глаза, паук был на прежнем месте. И на этот раз у Шарлотты не было никакого сомнения в том, что он пристально наблюдает за ней. Крохотные глазки насекомого были направлены на Шарлотту, и та, к своему ужасу, заметила в них выражение внимания и понимания. Возможно, эта тварь понимала вещи совсем не так, как Шарлотта, но все же паука, сидевшего на карнизе, нельзя было назвать лишенным разума созданием. Он жил, и он думал. И в данный момент он думал о ней, о Шарлотте.