Враг твой (СИ)

— В темпоральных войнах все до единого плевали на парадоксы, — напоминаю я, нарочно сформулировав фразу в вольном стиле. — У нас сорок три местных минуты до тревоги. Этот дом не оборудован убежищем, до ближайшего пешком — около четырёх минут, но мы должны подобрать Ташу Лем, — берусь за рацию. — Решай,.. бывший. У меня мало времени и сильные руки. Будем проверять, на какой регенерации ты сломаешься?

— Мисс Дарлинг, это грубо! — возмущённо заявляет Вастра, и я опять не могу определить, всерьёз она или придуривается. — Почему бы просто не сказать «пожалуйста»?

— Это слишком сложное слово для уроженца Скаро, — язвит галлифреец.

Ну уж нет, я не поддамся на провокацию ювенильного уровня. Пристально гляжу ему в глаза:

— Помоги нам найти Доктора. Пожалуйста.

— А я скажу — нет, — с наслаждением, едва ли не по буквам, выговаривает он. — И можешь проверять на стойкость хоть все мои регенерации.

Слишком много злорадного наслаждения в этих его словах, а логику я пока ещё не прокурила.

— У тебя последняя регенерация, — говорю и по показаниям его тела понимаю, что угадала.

— Я не Доктор, чтобы мне подарили запасной цикл, — ядовито ухмыляется он. — И с меня хватит темпоральных войн. Сыт по горло.

— Мы тоже, — тихо отвечает Вастра. — Поэтому и стараемся предотвратить войну. А раз нас разыскивают, значит, у нас есть шанс это сделать. Или хотя бы найти того, кто это сделает.

— Что, три женщины — это всё, что против врага могут выставить великие хронодержавы?

Убила бы за сарказм. И одна женщина может наворотить дел размером со Вселенную. Наверное, этот изгой просто не слышал о Донне Ноубл.

— Великие хронодержавы, — цежу сквозь зубы, — держат глухую оборону, полностью лишённые флотов и заблокированные в отрезке времени накануне нерешённого дня. Ещё немного, и от них вообще ничего не останется, ни от Галлифрея, ни от Новой Парадигмы. Весь плацдарм далеков со всеми производственными базами захвачен сфероидами. И всё это — вообще всё — проделано за четыре скарэла. Ваш военный совет отхлёбывается успокоительными и стирает штаны, а мы пытаемся восстановить хотя бы часть космических сил. Ситуация ясна?

— Предельно ясна, — кивает галлифреец. От его иронии не осталось ни следа.

— А ты, — продолжаю, подлив в голос презрения, — трус. Как и всё ваше галлифрейское правительство, испокон веков. Отсиживаться по норам и бить в тыл из засады — вот и всё, на что вы способны. А когда дело доходит до необходимости оторвать задницы от кресел и начать реально действовать, вы предпочитаете заседать или зарывать голову в песок, мол, хата с краю. Только, изгой, есть такое правило, подтверждённое богатым опытом моего народа — хата с краю горит первой.

Вастру пропагандистская речь, само собой, не удивляет — она плохо знает формальный язык моей родины, — но мозг галлифрейца явно вышибает в стратосферу обилием недаледианских оборотов.

— Ты со Скаро… какого века? — уточняет он.

— Я не калед, — отрезаю. Обойдётся без остального. — Вастра, пошли отсюда. Этот слюнтяй не помощник.

И в этот момент в руке сигналит рация. Ох, я совсем о ней забыла, так сильно разозлилась.

— Дарлинг на связи.

— Венди, слушай, а в портал грузовик проедет? — бодрый голос Таши Лем наполняет тесное помещение весельем, что совсем не вяжется с моим злым настроением.

— Должен, — отвечаю, направляясь в коридор. Вастра, словно сомневаясь, медленно встаёт следом. — Главное, чтобы по высоте не превышал корабль. А грузовые ворота там есть.

— Отлично. Где вы сейчас?

— Двадцать третий проезд Лиловой Рощи, дом четыре.

— Хм, — какое-то пищание, похожее на звуки информационной стойки у трансмата. — Ага, мне до вас не так уж и далеко.

— Лем, здесь объявлена тревога…

— Уже в курсе, узнала на складах. Я вас подберу, — её голос всё веселеет и веселеет. Как-то очень нездорово. Не нравится мне это маньячное веселье.

— Не думаю, что в этом есть смысл, тут поблизости убежище.

— Ха… Петушок, петушок, выгляни в окошко, дам тебе горошка. Правда, не знаю, на ту ли сторону у вас окна и проглотишь ли ты эту горошинку.

Внутри что-то холодеет и обрывается. Вастра бросается к окну вперёд меня и отдёргивает тяжёлую пыльную штору.

— О, богиня! — вырывается у неё, я же с тихим шипением втягиваю сквозь зубы воздух. Явились, не запылились.

— Вы, кажется, упоминали о каких-то сфероидах, Дарлинг? — косится на меня галлифреец, тоже не обделивший вниманием неопознанный корабль за окном.

— С кем это вы там? — тут же интересуется Таша. — Он красивый?

— Много будешь знать, никогда не состаришься, — буркаю в ответ, не отрывая взгляда от голубовато-серого кружка, зависшего лерах в пятистах над городом. Отсюда он похож на земную Луну, но темнее и без пятен. — Какие-нибудь средства общественного вещания в этом доме есть? Радио, телевидение, интернет?

Сзади оживает голографическая панель. Неужели я вижу проблеск отваги в небритой галлифрейской роже? Неужели мне всё-таки удалось продуктивно наехать на чью-то национальную гордость?