Враг у порога

– Да глаголет вашими устами истина, господин президент, – произнес Иуда П. Бенджамин. – Да осуществятся планы наших офицеров, да увенчаются эти труды армии успехом во всех отношениях. Да будет победа на нашей стороне.

Он не стал добавлять, что победа в войне никогда не гарантирована. Правду говоря, как раз напротив. Ну, что сделано, то сделано. Он не стал говорить вслух о своих предубеждениях и опасениях, не желая портить эти минуты торжества. Но заметил, что Линкольн смотрит на него с тем же сумрачным выражением глубокой озабоченности на лице. Дело сделано. Теперь остается только молиться, чтобы успех был на их стороне.

Воскресенье, 8 октября 1863 года, полночь

Над Ирландией простерла крылья холодная, ясная ночь. Только на западе в районе Мейо и Голуэя и на юге вплоть до Беррена бушевали шквалы. Впрочем, на западе всегда дождливо, и никто не обращал на это особого внимания. Страна спала. Не спали лишь военные, постовые на часах во множестве британских оккупационных воинских частей. Солдаты вышагивали перед кирпичными бараками Керра чуть южнее Дублина. Стояла стража и перед Дублинским замком, расхаживала по крепостным стенам башни Белвелли – одной из пяти, обороняющих гавань Корка. Выглядывали из амбразур сторожевых башен, охраняющих вход в залив Голуэй. Военные не дремали в этот темный полночный час.

Впрочем, только ли они? К востоку от Белфаста, где Белфастский Лох сливается с Ирландским морем, расположена крохотная рыбачья деревушка Грумспорт. Почти не отличающаяся от всякой другой деревни на берегах Ирландии, не считая разве что знаков на берегу к востоку от гавани. «ЯКОРЬ БРОСАТЬ ЗАПРЕЩЕНО», – гласили они громадными буквами; два человека, вынырнувшие из тьмы, прекрасно знали, что там написано.

– Подальше, Симус, малек подальше.

– Да здесь это, говорю тебе, я тащил его клещами как раз туточки…

Не договорив, он споткнулся обо что-то и с кряхтением повалился на песок.

– Ты прав, Симус, и больше я никогда не буду сомневаться в твоих словах.

– Споткнулся прямо об эту чертову штуковину. – Пошарив под ногами, он с трудом поднял на пару дюймов в воздух шестидюймовый телеграфный кабель. – Вот он. Никогда не забуду день, когда мы вытащили его на берег. Перережем тута?

– Нет. Подсунь трос под него. Перережем его в воде, а потом оттащим морской конец как можно дальше.

Обмотав кабель веревкой, каждый взялся за один из ее концов. Пыхтя от напряжения, они подняли кабель и, скользя веревкой вдоль него, заковыляли все глубже в море, пока холодная вода не поднялась выше колен.

– Достаточно… Божечки, я уже задубел.

– Ты можешь его придержать? Просто положи его на колено, чтобы не держать на весу.

– Сейчас, ага. Режь, пока я не дал дуба.

Симус вытащил из сумки, висевшей на его поясе, ножовку. Трудолюбиво перепилил наружную оболочку, потом изоляцию и медные провода. Перерезать стальной трос посередке было потруднее, и его компаньон кряхтел от натуги.

– Готово! – воскликнул он, когда последняя жила разорвалась и концы кабеля скрылись в темной воде. – Найди его, найди конец.

Промокнув до нитки, лязгая зубами от холода, они наконец-то отыскали отрезанный конец кабеля, уходившего в море. И снова сумели привязать к нему веревку. Но теперь не подняли, а поволокли его вдоль берега до тех пор, пока не могли идти дальше, погрузившись в воду по шею.

– Бросай, пока мы сами не утопли. В ближайшее время им будет не до ремонта проводов.

Они с плеском выбрались на берег и под покровом тьмы добрались до лодки, чтобы пересечь Лох. И всю дорогу боялись, что их могут увидеть и узнать. Лишь оказавшись на знакомых улицах района Католик-Паунд, ощутили себя поспокойнее. Там они разделились; Симус сквозь приоткрытую дверь проскользнул домой и запер ее за собой на засов. Нуала еще не спала, сидя в кухне у огня.

– Ну и видок у тебя, ты мокрый, как курица. Простудишься…

– Дай теплую одежду, женщина, – отозвался он, стаскивая мокрые вещи. – А эту брось в яму, что я вырыл в огороде среди картофельных грядок. Помоги бог всякому в Белфасте, у кого завтра утром найдут одежду, мокрую от морской воды. Шон не забегал?

– Забегал. Велел сказать тебе одно слово. Сделано. Сказал, ты знаешь, о чем это.

– Знаю.

– А я думала, что он живет со своей сестрой в Олдпарке с тех пор, как ушел из телеграфной компании, чтоб меньше тратить и все такое.

– А он и носу не высовывал из Олдпарка сегодня вечером, и ты его никогда не видела. Одно только слово о нем или об одежде – и мы все покойники.

– Не говори так, еще накличешь!

Муж похлопал ее по руке, сожалея, что напугал.

– Завари-ка чаю. Вот милашка! Просто забудь все насчет сегодняшней ночи, и все будет отлично, – а про себя безмолвно вознес молитву: «Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы это было правдой!»